Десять лет в Советской России. Памфлет 1933 года

От переводчика

Автор памфлета, Люси Дорис Уайт, родилась 26 апреля 1892 года в ирландском городе Уотерфорд, в квакерском семействе. Мировая война разразилась, когда мисс Уайт было 22 года, и она отправилась вместе с другими квакерами помогать жертвам войны, гражданскому населению во Франции, Германии, Польше. В апреле 1921 года по направлению Квакерского комитета помощи (FWVRC) она едет в Москву. Осенью 1921 года — после того, как РСФСР подписал договор о помощи голодающим с Обществом Друзей — она отправляется в Бузулук. Этот уездный город в Самарской губернии стал центром квакерской работы по оказанию помощи голодающему населению. Из Бузулука Уайт — вместе с группой работников, возглавляемой американцем Мюрреем Кенуорти, едет в Андреевку, село в 60 километрах от Бузулука.

После того, как голод был побеждён в 1923 году, квакеры начали покидать Бузулук. В большинстве своём работники миссии помощи отправлялись домой, в свои страны: Англию и США. Дорис Уайт решила остаться в России, — квакеры планируют принять посильное участие в программе восстановления здравоохранения и сельского хозяйства. Кроме того, Общество Друзей хотело поддерживать квакерский Центр в Москве, куда переехала Дорис Уайт в 1925 году. Квакерский офис располагался в отдельном особняке в Борисоглебском переулке, 15.

Дорис Уайт работала в Москве до отъезда в отпуск в Англию весной 1931 года. В Московском Центре её подменяла Флой Джордж. Больше Дорис Уайт в Советскую Россию не пустили, аренду офиса в мае 1931 года не продлили. Дорис Уайт умерла 11 июня 1982 года в возрасте 90 лет в своём родном Уотерфорде, Ирландия. Она принесла много добра в этот мир. Она любила русский народ, отдав десять лет жизни попыткам что-то улучшить в России.

* * *

Комитет по российским делам Совета квакерского служения.
Дом Друзей, Юстон-роуд, Лондон. 1933 г.

Десять лет в Советской России

Вступление

Поскольку тема моего повествования необъятная, а изложить всё желательно на немногих страницах, я решила ограничиться картинами реальных условий жизни в том виде, чему я сама была свидетельницей, прожив в Советской России десять лет — с 1921 по 1931 год. Картины эти будут привязаны к самым важным событиям, оказавшим влияние на жизни и на умонастроения граждан. Эти годы были свидетелями перемен в стране, занимающей одну шестую суши на земном шаре, свидетелями превращения страны крестьянской, лежавшей в руинах и хаосе после семи лет войн, революций и блокады, в страну индустриальную, страну, хотя, быть может, и не полностью, освоившую самые современные технологии в промышленности и сельском хозяйстве. И если до революции практически вся российская промышленность находилась в руках иностранцев, а станки и техника завозились из-за рубежа, то теперь советская пресса может утверждать, что «Советский Союз на своих заводах может сам производить из своего сырья необходимое оборудование».

В Россию я поехала по направлению Квакерского комитета вспомоществования жертвам войн (FWVRC) в апреле 1921 года на помощь двум другим квакерским работникам — англичанину и американке — первопроходцам квакерской работы в России в послереволюционный период.

Ещё не добравшись до России, я уже ощутила атмосферу подозрительности, систему вечных задержек, бесконечного ожидания, «бюрократизма», с которой я столь хорошо познакомилась за последующие десять лет. В те годы советскую визу нельзя было получить в Англии, так что мне пришлось ехать в Ревель, в Эстонию, где я провела следующие семь недель, наведываясь практически каждый день в советское представительство, и где мне из раза в раз вежливо говорили «приходите завтра». Довольно скоро я заметила, что за мной следят, по этой причине я решила посвятить всё своё свободное время лишь изучению русского языка. Но как только пришло решение о том, что я достойна визы, и как только я пересекла границу, ко мне относились как к гостю советского правительства.

В Ленинграде

В Петрограде (теперь это Ленинград) меня встретил гид, говоривший по-английски с американским акцентом. Он посадил меня в старый разбитый фордовский автомобиль и повёз вдоль пустынных улиц; авто подскакивало на ямах, которые образовались на проезжей части по причине того, что деревянные плашки, которыми был замощён проспект, местами отсутствовали. Очевидно их похитили на дрова. Магазины на некогда оживлённых улицах были закрыты, улицы были пусты, всё выглядело так, как будто граждане покинули этот город. Вокруг знаменитого Исаакиевского собора росли сорняки, на широкой Неве не было видно ни единого судна.

Меня представили ирландскому журналисту и его супруге, которая устроила мне экскурсию в Эрмитаж, с ней же мы осмотрели несколько церквей. Но наиболее памятным событием этого дня в Петрограде в 1921 году стала встреча с одной американской медсестрой, которая вошла в комнату, зажав в своих пальцах хвост селёдки, и, мерно покачивая рыбу, сказала нам, что ей крепко повезло: есть чем поужинать.

Жизнь в Москве

В Москве английская половина квакерской миссии была расквартирована в гостинице, которая нынче считается лучшей в столице: иностранцы платят по £3 за номер. Другая половина сотрудников — американская, а потому вызывавшая больше подозрений — проживала в здании, куда селили подозрительных иностранцев. В этом доме было обычным делом увидеть поутру новые сургучные печати на той или иной двери. Это был знак того, что прошедшей ночью ЧК нанесла быстрый визит в эту комнату, и увезла её обитателя. Меня разместили в той же гостинице, где проживал мой английский коллега. Гостиницей это можно было назвать с большой натяжкой, но, пожалуй, тут лучше опустить занавес, чтобы прикрыть ту грязь, которая царила в здании.

Это были годы военного коммунизма. Деньги едва ли имели какую-то ценность, и все продукты отпускались строго по карточкам. Мы получали «дипломатический паёк», — в списке пайков он стоял на третьем месте, и ниже по ранжиру были ещё 3 или 4 типа пайков. Каждый получал ¾ фунта хлеба в день плюс обед, который в течение тех двух месяцев, что я провела в этой гостинице, несильно варьировался: один день это был селёдочный суп и бобы, а на другой день — бобовая похлёбка и сельдь. Самые большие пайки получали красноармейцы и рабочие. Остальные граждане — поменьше. Всё было в дефиците, особенно сильно ощущался недостаток горючего и одежды. Один наш знакомый, университетский профессор, летом ходил босиком, храня ботинки дома, чтобы было что носить зимой. Практически полностью отсутствовали лекарства и больничное оборудование. Чтобы получить хоть какое-то представление о той «атмосфере», следует представить условия военного положения, только в сто раз хуже. Русские сейчас любят применять выражение «в мирное время», при этом надо понимать, что с 1914 года мирной жизни как таковой не было, по крайней мере, до 1931 года.

Квакерское служение для России

Работа наша в те годы свела квакеров с одним из самых замечательных деяний советских властей — работой с детьми. Тогда, как и теперь, детей считали наиболее важным классом в обществе. Им давали лучшую пищу, какую тогда только можно было получить. Особая забота выражалась в тех условиях, которые создавались до рождения ребёнка — существовала пренатальная служба — и уже после рождения — дома матери и ребёнка, ясли, детские дома и лесные школы. Все последние достижения в медицине были доступны для детей. На этом этапе считали возможным воспитание детей в детских учреждениях, но в широком масштабе это оказалось невыполнимым. Именно по этой причине уже на ранних этапах пришлось отказаться от некоторых типов детских домов, особенно таких, которые были созданы для детей до 3 лет.

Мне повезло познакомиться тогда с несколькими коммунистами-идеалистами. Встречи и разговоры с этими людьми воодушевляли. Они были готовы жертвовать буквально всем во имя коммунизма, который, как им верилось, должен принести счастье, процветание и справедливость всему человечеству. Большинство из этих коммунистов, о которых я упомянула, принадлежали к классу интеллигенции. Некоторые из них впоследствии пали жертвами внутрипартийной борьбы.

Мои друзья-коммунисты были полны оптимизма, невзирая на гнетущую окружающую обстановку в стране. Они верили, что коммунизм твёрдо упрочится в России в самом недалёком будущем, что мир на грани революций. На самом-то деле «военный коммунизм» провалился, и на смену ему пришла Новая экономическая политика (НЭП) с её частной торговлей. Что, впрочем, не вызвало никаких колебаний у Ленина и других вождей, стремившихся к установлению коммунизма как можно скорее. Нэпманов использовали лишь для преодоления временных трудностей. Это, как позднее сказал Сталин, был лишь шаг назад, сделанный для того, чтобы получше оттолкнуться для прыжка.

Великий голод

Но лишь только, казалось, люди начали ощущать небольшие положительные изменения в жизни, как пришли новости о неурожае в Поволжье. На многие месяцы внимание советских властей было обращено на битву с «самым ужасным голодом в истории», по тогдашней терминологии.

История самого голода не является предметом моего исследования в этом тексте, но именно голод привёл меня в русские деревни, где я прожила бок о бок с русскими крестьянами, которые были и остаются главным препятствием на пути в деле «строительства социализма». Я видела русских крестьян в лихую годину; они боролись за свою жизнь, пытаясь не умереть голодной смертью. Среди сельских большевиков, знакомых мне лично, не было ни одного, кто стал бы коммунистом из альтруистических соображений. Было совершенно очевидно, что своего положения они достигли грубой силой и тянули на себя всё, что только могли получить за счёт всех остальных.

Русский крестьянин — человек примитивный, но хитрый. В обычные времена он добрый и покорный, но очень свиреп и жесток, если его разозлить. Все они индивидуалисты, и воистину нельзя найти худшего материала, чем крестьяне, для «коллективизации». Одно лишь качество, пожалуй, устроит их большевистских начальников — крестьянская покорность, да ещё вековая привычка крепостного рабства. Все годы после революции борьба города и деревни, борьба власти с крестьянством не останавливалась ни на минуту, и союз рабочего с крестьянином, о необходимости которого так много говорил Ленин, так и не был достигнут.

Период НЭПа

Со смертью Ленина в 1924 году в Советскую Россию пришла ещё одна беда. Он был связующим звеном между партией и правительством, его мнению все подчинялись, и только ему удавалось держать под контролем иных своенравных партийцев. Многих страданий и трагедий, потрясших Россию за эти годы, можно было бы избежать, если бы Ленин был жив. Противоречия в партийной среде росли, пока, наконец, не приняли более чёткие очертания, достигнув апогея в открытом противостоянии Троцкого и Сталина. Сначала разгромили Троцкого и «левую оппозицию», потом и «правую оппозицию» (ведомую Каменевым и Зиновьевым), — победил Сталин его теория «построения социализма в одной отдельно взятой стране».

При НЭПе, в 1924—1927 годах, вернулось то, что можно назвать благополучием. Для «буржуазно»-настроенных русских и иностранцев эти годы были своего рода оазисом в пустыне лишений и голода. Еды было много, купить одежду не составляло труда, условия стали более-менее нормальными, угроза расправ на время была приостановлена. В те годы от рабочих не требовали идти на жертвы ради выполнения пятилетнего плана, а сами они начали ощущать преимущества тогдашних условий жизни, улучшивших как материальную сторону быта, так и культурную. При заводах и фабриках создавались театры и клубы, появились ночные санатории, где предрасположенные к туберкулёзу рабочие могли ночевать, вдали от своих перенаселённых квартир и комнат. Открывались дома отдыха на курортах, где ударники производства, да и простые рабочие могли провести двухнедельные отпуска. Однако в жизни простых граждан оставались ещё серьёзные трудности: жилищная проблема в Москве и других больших городах становилась всё более острой, отмечался рост пьянства и неумолимо росло число беспризорников. Народный комиссариат здравоохранения начал активную борьбу с пьянством, их поддерживали и власти, которые в то же время монополизировали торговлю алкоголем. Я своими глазами видела плакат, выпущенный Наркомздравом: он висел в витрине водочного магазина, принадлежавшего госторговле.

Что касается беспризорников, то борьба за то, чтобы взять ситуацию с ними под контроль, продолжалась 4-5 лет, поскольку власти не хотели сажать их всех за решётку. Однако всё же многих из этих детей в конце концов пришлось-таки отправить в колонии, где их обучали сельскому хозяйству или иным ремёслам и профессиям. Их учили для того, чтобы из колонистов они превратились в порядочных граждан. Одна из лучших колоний находилась неподалёку от Москвы и находилась в ведении ГПУ.

Кроме внутрипартийных разногласий перед советскими властями вставали ещё две проблемы: растущее богатство частников, или нэпманов, и несговорчивость крестьян, которые последовательно отказывались поставлять зерно государству, тем самым ставя под удар экспорт зерна и подрывая экономику. С нэпманами разобраться было несложно: их обкладывали такими налогами, что число частных предпринимателей постепенно уменьшалось.

Пятилетний план

За разрывом отношений с Англией в 1927 году последовал разгул террора, усиление милитаристской пропаганды и активизация ГПУ (наследник ЧК). Власти стали завинчивать гайки. Собственно, какого-то ослабления и так не наблюдалось, но к началу введения пятилетнего плана в октябре 1928 года репрессии приняли такие размеры, каких не видели с первых послереволюционных дней. Теперь они применялись не только к белогвардейцам или буржуазной интеллигенции, но и к участникам правой и левой оппозиций в партии, к так называемым вредителям и саботажникам в промышленности. В результате этого люди начали избегать назначений на посты с какой-либо ответственностью.

ГПУ раскрывала контрреволюционные заговоры, реальные или воображаемые, в Москве прошли два знаменитых судебных процесса, в основном в пропагандистских целях. Пока шли судебные разбирательства, рабочие на заводах и фабриках, служащие и даже школьники были мобилизованы на шумные требования смертной казни для находившихся на скамье подсудимых. Мне попалось сообщение о том, что одно учреждение отказалось выполнять указания сверху, и, хотя осуждённых не расстреляли, сотрудники этого учреждения были сурово наказаны.

Тот, кто не прошёл через такие испытания сам, не может даже вообразить себе царящее тогда повсюду сильное напряжение, столь пагубно отражавшееся на уже расшатанных нервах людей, живших в обстановке неослабевающего давления. Я знала одно семейство, где никто не ложился спать до 5 утра: они просто не могли спать от страха ожидания, принимая все звуки извне за шаги ненавистного агента ГПУ. Как известно, чекисты всегда имели привычку приходить либо глубокой ночью, либо в ранние утренние часы. Такое положение дел сохранялось с осени 1928 года до лета 1931, когда Сталин призвал к смягчению. Он заявил тогда в своей речи: «Было бы глупо и неразумно рассматривать теперь чуть ли не каждого специалиста и инженера старой школы, как не пойманного преступника и вредителя» [Речь И.В. Сталина на совещании хозяйственников «Новая обстановка – новые задачи хозяйственного строительства». 23 июня 1931 г. (здесь и далее примечания переводчика)]. Увы, передышка оказалась слишком короткой, уже в 1932 году власти предприняли ещё более суровые меры в отношении крестьянства.

Условия жизни

А между тем, условия жизни граждан стабильно ухудшались. В начале 1928 года была введена карточная система [Карточки в 1928 г. ввели в некоторых городах Украины, а широкий переход к карточной системе начался с января 1929 г. Карточки на хлеб были введены тогда в Ленинграде, а с марта 1929 г. в Москве и других городах.]. Сначала это касалось только хлеба, но постепенно стали вводить карточки и на другие продукты, а потом уже — и на материал, и на одежду. Для приобретения некоторых предметов мужского гардероба — костюмы или рубашки — необходимо было получить ордер с места работы.

Вскоре открыли спецмагазины для иностранцев (сотрудников дипмиссий, журналистов, инженеров), куда русским вход был запрещён. Это привело к росту неприязни к иностранцам, что в общем-то шло вразрез с традиционным русским дружелюбием и приветливостью по отношению к людям из других стран. Какое-то время спустя, когда нехватка денег стала ощущаться очень сильно, власти открыли «дорогие» магазины для высокооплачиваемых русских (инженеров и т.п.), где можно было приобрести такую роскошь, как масло, сыр и фрукты. Они назывались частно-государственными по причине высоких цен продаваемых там товаров. Покупная сила рубля в 1931 году составляла лишь одну шестую от его стоимости 1923 года, когда денежная система в стране стабилизировалась. Чуть позже советские власти — в погоне за валютой — открыли магазины, доступные как для иностранцев, так и для русских, где торговля шла на иностранную валюту.

Коллективизация на селе

В 1929 году неуклонно проводилась политика переноса классовой борьбы в деревню. И хотя пятилетний план призывал к коллективизации 25% крестьянских хозяйств, молодёжные ударные бригады, которым было поручено проведение коллективизации, разошлись не на шутку, и фактически загоняли селян в колхозы. Тысячи зажиточных крестьян, отказывавшихся подчиняться этим требованиям, были выкинуты из своих домов и сосланы вместе с семьями на дальний север. Их имущество было конфисковано. Возмущённые крестьяне отвечали убийствами коммунистов. Говорили о крестьянских восстаниях в некоторых регионах, и ходили вполне достоверные слухи о том, что Красная Армия, где многие командиры происходили из зажиточных семейств, отказывалась выступать против народа. Для подавления восстаний тогда посылали войска ГПУ.

Рука об руку с коллективизацией проводилась антирелигиозная кампания, сопровождаемая повсеместным закрытием церквей в сёлах. Сопротивление крестьян было настолько велико, что власти были вынуждены дать указание приостановить этот процесс. Сталин в своей статье «Головокружение от успехов» заявил, что комсомольцы слишком увлеклись в порыве энтузиазма, и дал указание проводить коллективизацию сугубо на добровольных началах, а церкви закрывать только по требованию жителей того или иного села. И процент вступивших в колхозы с 80% (по крайней мере, так заявлялось официально) тотчас упало до 20%. И тем не менее, селянам стало ясно, что альтернативы у них всё равно никакой нет, и за три года число крестьянских дворов, вступивших в колхозы, превысило 60%, а пахотных земель было национализировано 80%. Христианские коммуны, не входящие в лоно православной церкви (меннониты, толстовцы и др.) были против коллективизации, отчасти по религиозным причинам: они не желали, чтобы их дети подпали под государственное обучение с его воинствующим атеизмом. Многие меннониты, стремясь избежать такой участи, попытались добиться разрешения на отъезд из страны: много недель они проживали в домиках под Москвой, ожидая виз. Некоторым удалось покинуть Россию: помогло давление германских властей. Однако тех, кто остался в стране, загрузили в товарные составы, и отправили подальше от столицы, не считаясь с тем, что раньше эти люди жили в других местах, и не обращая внимания на то, что некоторые семьи оказались разъединёнными. У толстовских коммун отобрали их владения и имущество, им позволили организовать свой колхоз в Сибири. В эти годы росло число прихожан у баптистов и у евангельских христиан, и, хотя в 1929 году вышел закон о сворачивании деятельности религиозных общин, все притеснения со стороны властей, казалось, только усилил дух этих сект. Факел христианской веры не затухал в стране атеистов.

В городах

В январе 1931 года после шести месяцев отсутствия я вернулась в Москву, и мне сразу стало ясно, что условия жизни сильно ухудшились. Всё происходящее вокруг напоминало о моём первом визите в эту страну. Нехватка еды ощущалась больше, чем когда-либо. Транспортное сообщение было дезорганизовано: поезда с Дальнего Востока прибывали в Москву с трёхдневным опозданием, прибытие составов из Одессы или с Кавказа задерживалось порой на 30-40 часов. Поезда и вокзалы были наводнены крестьянами, искавшими лучшей жизни в отдалённых областях страны. Ухудшавшиеся условия жизни вызывали тревогу и рост недовольства среди представителей рабочего класса. Тысячи шахтёров с Дона покидали свои родные места и отправлялись на поиски лучшей доли, переходя с одной работы на другую. К концу 1930 года трудовое законодательство подверглось серьёзным изменениям: были введены жёсткие меры, направленные на то, чтобы люди не могли покидать свои рабочие места по собственному желанию. Одновременно с этим были отменены пособия по безработице: власти объявили о том, что рабочих мест по всей стране более чем достаточно. Безработица в СССР была ликвидирована.

Некоторые достижения

Я упомянула некоторое сходство положения дел в 1931 и 1921 годах, однако в 1921 году перспективы были весьма мрачными. В 1931 картина была иной. Колоссальная работа была проделана в очень непростых условиях: были построены гигантские заводы, пылали огнём новые доменные печи, росли молодые города, и строительство самой большой в мире электростанции было близко к завершению. Советский Союз за несколько лет из промышленно отсталой страны превратился в одну из ведущих держав. Наркомвоенмор Ворошилов недавно сказал, выступая в Москве: «Пока весь капиталистический мир разваливается в тисках экономического кризиса, СССР в результате первой пятилетки стал ведущей державой по производству тракторов, вышел на первое место по производству сельскохозяйственного транспорта и комбайнов, вышел на первое место в Европе и на второе в мире по машиностроению. Мы держим первое место в Европе и второе в мире по выплавке чугуна. Мы на третьем месте в мире по выработке электроэнергии. Как нефтедобывающая страна мы стоим на первом месте в Европе и на втором — в мире. Мы мировые лидеры в добыче торфа.

И отдельные недостатки

Это действительно замечательные достижения, особенно если мы учтём, что такие результаты достигнуты в очень короткие сроки и в очень непростых обстоятельствах. В истории, пожалуй, трудно найти нечто подобное, за исключением, наверно, примера из российского же прошлого. В схожих непростых условиях, превозмогая сопротивление критиков, Пётр Великий ввёл западные стандарты в отсталую Россию и построил Санкт-Петербург буквально на костях человеческих. В своём стремлении выполнить пятилетний план коммунистическая партия продемонстрировала схожую силу воли, энергию и безжалостность, переплетённые с неукротимой решимостью добиться намеченного любой ценой. И если объёмы произведённых работ не могут не поражать воображение, то качество их исполнения оставляло желать лучшего. Скорость, с которой выполнялся пятилетний план, не давал никаких шансов на то, чтобы обучить рабочих методам современных технологий. Советская власть предполагала, что за пять лет им удастся сделать высококлассных специалистов из русских рабочих, многие из которых ещё вчера были крестьянами, пришли из отсталых деревень. Большевики предполагали, что за пять лет им удастся выполнить задачу, которую Америка (единственная страна, которую можно, наверно, сравнивать с Россией в этой ситуации) решала в течение жизни двух поколений. В деле обучения русских решению инженерных задач Советы полностью положились на помощь иностранцев: в основном американцев и немцев.

Некомпетентность и неспособность русских рабочих правильно обращаться с тракторами может быть описана следующей историей. У меня был один знакомый американец, который инспектировал и давал профессиональные рекомендации работникам только что созданных машино-тракторных станций (МТС) в Восточноевропейской части России и в Сибири. На одной из тракторных станций ему сказали, что из 50 тракторов, пришедших на ремонт, 37 уже вполне готовы для пахотных работ в полях. Он решил проверить степень готовности этих тракторов и пришёл к выводу, что на самом деле ни один из них нельзя было назвать рабочим. На другой тракторной станции он увидел ящики с запчастями, что его удивило — обилие запчастей на советской МТС было чем-то новым в его практике. Он навёл справки и узнал, что недавно инспектировавшая эту станцию спецкомиссия решила проверить только что прибывшие из США трактора: правильно ли, дескать, они смонтированы. Слегка разобрав трактора, а потом снова собрав, рабочие обнаружили, что у них осталось много «лишних» деталей, которые и загрузили в ящики. Это случилось в 1931 году, но то же самое происходит и теперь, как это явствует из доклада наркома земледелия тов. Яковлева, сделанного на Первом Всесоюзном съезде колхозников-ударников в феврале 1933 года в Москве. Нарком говорил о недостатках в проведении ремонтных работ тракторов и о некомпетентности в обращении с сельхозтехникой. Нет никаких сомнений в том, что некачественная работа, которую партия списывает на саботажников и вредителей, случается по причине некомпетентности и малообразованности рабочих. Более того, невысокое качество работ и потери имеют место не только в сельскохозяйственной области, но и во всей промышленности. Недаром партия и правительство в настоящее время (1933 г.) уделяют так много внимания этому вопросу, и по этой причине вместо ускорения работ в рамках первой пятилетки они стремятся улучшить качество работ во всех отраслях промышленности и сельского хозяйства, увеличить производительность труда и снизить себестоимость продукции. Пятилетний план не выполнен по этим показателям.

Оружие пропаганды

Одно из мощнейших вооружений, даже, пожалуй, самое мощное оружие в арсенале коммунистической партии — пропаганда. Российские коммунисты использовали его в полной мере с самых первых дней. Перечисление всех примеров применения пропаганды займёт много времени, и нет никаких сомнений в том, что она оказала наиболее сильное воздействие на жизнь русских. Она проникает в жизнь каждого человека. От неё не может уйти ни трёхлетний ребёнок, который в детском саду марширует в ногу с остальными детьми к обеденному столу, где все они одновременно садятся, поднимают ложки, едят, ни старушка, тщательно выводящая на бумаге свою подпись, и гордящаяся тем, что с её «безграмотностью» было «покончено». Всё используется для пропаганды: театр, кино, радио и музыка. Всякое направление в искусстве или в науке должно вколачивать коммунистические идеи в сознание народа. Конечной целью является изменение личности таким образом, чтобы она соответствовала образу Маркса и Ленина. Большевикам нужна замена каждого человека с его индивидуальностью на «человека коллективного».

Успех плана

Часто задают вопрос — а насколько же успешен этот план? В какой мере русский человек будет стандартизирован? Такая тенденция, несомненно, просматривается, если иметь в виду молодое поколение, — тех, кто рос в послереволюционные годы, и кого всеми силами старались отгородить от постороннего влияния. Но о них я скажу ниже. Другой распространённый вопрос — насколько население согласно с позицией властей? По причине отсутствия свободы выражения мыслей, а ещё и по причине государственной пропаганды никто, даже старожил, не может знать, что думает и во что верит обыватель, человек с улицы. Если читать советские газеты, то легко можно вообразить, что все представители рабочего класса душой и сердцем заедино с властями. Исключение составляет небольшая горстка тех, кто не хочет работать, достаёт продуктовые карточки в обход закона, и т.д. Таких называют саботажниками, пьяницами и врагами народа.

Советская пресса утверждает, что наиболее важные решения, в особенности такие, как объявления подписки на займы, власти принимают в ответ на «многочисленные пожелания трудящихся», и что политика властей, как это было, например, в суде над представителями технической интеллигенции, поддерживается резолюциями (практически повторяющимися слово в слово), поступившими от рабочих с заводов и фабрик, госслужащих и даже школьников. Любой член профсоюза, посещавший профсобрания, знает, что резолюции эти инициированы партячейкой того же заведения, и что голосование проходит поднятием рук, а то и просто криками из зала. Ни для кого не секрет, что общественное давление настолько сильно, что вряд ли кто рискнёт голосовать против, прекрасно представляя, какие могут быть последствия. Многочисленные демонстрации трудящихся тоже не являются показателем реальных чувств или пожеланий участников этих шествий: всё это организовано партией.

Сравнительно небольшая численность членов коммунистической партии является, предположительно, индикатором того факта, что в стране очень мало людей идеалистических, готовых к самопожертвованию и достаточно лояльных для того, чтобы считаться достойными членства в ВКП (б). В течение прошлых лет была не очень успешная попытка увеличить число членов партии. Какое-то количество членов было вынуждено потом выйти из рядов самостоятельно, а кого-то ещё вычистят — чистка сейчас идёт по всей стране.

Позиция крестьянства

Если говорить о том, как крестьяне относятся к властям, то три года назад лишь минимальная часть селян — причём, беднейшие — относились к большевикам хорошо. Даже теперь несмотря на то, что коллективизацией охвачено 60% крестьянства, кажется сомнительным, что к властям кто-то из селян относится с симпатией, за исключением, может, некоторых членов бригад ударников и отдельных индивидуумов. Сталин в своей недавней речи [Сталин И.В. О работе в деревне: Речь на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 11 января 1933 г. Cочинения. – Т. 13, стр. 216–233] сказал, что колхозы являются социалистическими лишь по форме, но не по содержанию, и что они не все «наши» (т.е. большевистские), — что в ряде колхозов заправляют делами кулаки, хорошо замаскированные антисоветские элементы. Он предупредил коммунистов о грозящей опасности теперь, когда крестьяне организованы в колхозы, и руководящая роль партии важна как никогда. В течение последнего года отмечалось отсутствие сотрудничества крестьянства с властями, особенно это касалось трёх хлебных регионов: Северного Кавказа, Украины и низовья Волги. Поступали сообщения о массовом разграблении колхозного хозяйства, в основном зерна, о поломке сельхозтехники, о падении гужевого скота по причине небрежности. В марте ОГПУ опубликовало заявление в советских газетах, где сообщалось, что в этой связи было арестовано около 70 человек. В прошлом году хищение «общественной» собственности как в кооперативах, так и в колхозах стало столь вопиющим, что безобразия попытались остановить тем, что за воровство могли приговорить к «высшей мере социальной защиты» (расстрел). Так что это всё ещё большой вопрос — позволит ли крестьянин втиснуть себя в прокрустово ложе марксизма.

Комсомольцы

Однако есть одна организация, на лояльность членов которой власти вполне могут положиться. Я имею в виду комсомольцев, составляющих большинство в бригадах ударников. Молодёжь эта, возрастом от 18 до 23 лет, росла и воспитывалась уже в послереволюционное время, и потому можно сказать, что они ленинцы с младых ногтей. Они понятия не имеют о том мире, который находится за границей, им доступна лишь искажённая информация, которую выдаёт советская пресса. В стране жёсткая цензура на все иностранные газеты, на переписку с заграницей и на всю иностранную литературу. Их мозги промыты марксистко-ленинским учением, всё образование даётся с позиции «классовой войны». Если говорить о религии, то образование в советской стране однозначно атеистическое, все они приверженцы компартии и верят в диктатуру пролетариата. Преданность партии важнее семейных или родственных уз (во время недавнего суда над промпартией дети просили расстрелять своих отцов). Более того, детей зачастую учат, что родители их «социально отсталые», и что это их обязанность — разъяснять коммунистическое учение папе и маме. Детей заставляют ходить по домам своих одноклассников для того, чтобы проверить, перестроились ли родители их друзей, не висят ли у них иконы в домах, нет ли у них, например, рождественской ёлки зимой (на многие годы ёлка была под запретом), не выпивают ли они. В случае, когда что-то из перечисленного замечено, дети должны докладывать о нарушениях, а в случае пьянства они обязаны проводить разъяснительную работу с выпивохой. Мне рассказали правдивую историю о том, как одна девочка смогла переубедить своего отца и отвадила его от пьянства.

Подрастающее поколение российских детей весьма отличается от своих предшественников времён революции. У них нет того инертного идеализма, приведшего к неудачным революционным выступлениям. Они полны энергии, увлечены, очень уверены в себе. В отличие от энтузиастов 1921 года, у них нет мыслей о строительстве «социализма уже в наше время», они даже рассуждают о том, что ждать, возможно, придётся ещё лет 50, но они готовы отдать свои жизни за успешное строительство. Они полны смелости и готовы рисковать своими жизнями ради достижения цели, но раз они могут жертвовать своими жизнями, для них нет преград для того, чтобы лишить жизни другого, если этот другой — «враг народа». Как пример, они без угрызений совести принялись за «ликвидацию кулаков», что на самом деле означает ссылку тысяч крестьян на дальний север, на верную смерть от болезней, холода и голода.

Часто говорят, что коммунизм — это религия. Если преданность долгу и высоким целям ради всеобщего блага есть религия, то тогда сказанное верно. Но религия их основана на насилии и страхе, а не на любви. Она учит, что цель оправдывает средства и она направлена на то, чтобы вызвать чувства «классовой ненависти». Идея всемирного братства, «один за всех и все за одного», постепенно теряется и исчезает на фоне партийных лозунгов. На всякого, кто отклоняется от прямой и довольно узкой «ленинской партийной линии под руководством Сталина», смотрят с подозрением. Такого уклониста легко могут назвать «классовым врагом» или «оппортунистом», или «саботажником».

Заключение

Десять лет жизни в России сильно укрепили мою уверенность в том, что весь мир и человечество будут спасены не какой-то определённой экономической системой. В Писании есть слова, которые знакомы большинству русских коммунистов, их авторство часто приписывают Ленину [Ленин В. И. О голоде (письмо к питерским рабочим) ПСС В. И. Ленина. 5-е изд. — М.: ИПЛ, 1967. Т. 36. С. 357]: «Кто не работает, тот не ест» [Строка в Библии звучит так: «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» – 2-е послание Фессалоникийцам апостола Павла]. Победа коммунизма не наступит никогда, если большевики не прислушаются к другому отрывку из Библии: «И если я … отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» [1-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 13, стих 3].

Примечание. Информация о событиях, описанных в этом тексте, случившихся после 1931 года, почерпнута из советской газеты «Известия».

* * *

Этот памфлет опубликован Комитетом по российским делам Совета квакерского служения. Комитет старается следить, насколько это возможно, за всеми переменами в СССР с целью стимулирования в Англии серьёзного исследования всех проблем, связанных с экспериментом в России.

Примечание. Автор этого памфлета была вовлечена в работу квакеров в Европе на протяжении почти 15 лет. После нескольких лет работы во Франции, Польше и Германии, она отправилась в Россию, командированная туда Квакерским комитетом вспомоществования в 1921 году, когда разразился голод. Поначалу она работала в провинции, но потом трудилась в Москве в качестве представителя английских квакеров. Она оставалась на этой должности до 1931 года, когда квакерский центр в СССР был закрыт.

Первая публикация – апрель 1933
Вторая публикация – июль 1933

Переводчик: Сергей Никитин (2021 г.)