Поговорим о зле

Марк Расс размышляет о природе зла и греха

Могу сказать, что квакеры в целом неохотно говорят о зле. Можно ли употреблять слова «зло» и «грех» в полезном и жизнеутверждающем ключе? Авторы брошюры «Двенадцать квакеров и зло» продемонстрировали сильное желание понять зло и увидеть хорошее в преступнике. А я при этом также обнаружил, что они избегают осуждения зла и не хотят видеть в Боге того, кто судит и отвергает злодеяния.

Один из соавторов пишет, что «найти то, что от Бога в каждом, означает в первую очередь найти это в Фреде Уэсте или Адольфе Гитлере». Мне сложно принять такой подход. Конечно, когда мы сталкиваемся со злом масштаба Холокоста, мы в первую очередь должны назвать его злом и постараться предотвратить его или смягчить последствия от произошедшего. Сказать, что нашим приоритетом должно быть понимание человечности тирана, значит дать пощечину тем, кто находится под его пятой. Нам нужно уметь называть то зло, чьим свидетелями мы являемся и которое испытываем в мире. Если мы считаем себя сообществом, которое заинтересовано в правде и мире, значит мы должны быть готовы обличать ложь и несправедливость.

Мы также должны определять и «темную сторону» нашего сообщества. Церквям, которым легко говорить о грехе, гораздо проще справляются с расизмом внутри своих общин. Церкви же, менее поднаторевшие в разговорах о грехе и зле, могут столкнуться с трудностью по извлечению бревна из собственного глаза.

Майка Бейлз, квакерский блогер из США, недавно спросил: «Если люди в основе своей хорошие, то как же нашим президентом стал Трамп?». Хороший вопрос для квакеров, убежденных в доброте человечества и неизбежном нравственном прогрессе. Майка считает избрание Трампа подтверждением нашей врожденной злобы и порочности:

То, что Трамп и его сторонники – нечестивцы, не означает, что мы с вами праведники. Жажда власти сильна, и мы все ищем способы оказаться на вершине горы. Даже под видом скромных, заботливых, благочестивых и христоподобных мы – волки в овечьей шкуре. Все мы.

Понимаю, что такие резкие высказывания могут показаться даже слишком жесткими в глазах либеральных британских Друзей. Как мы можем объединять наш опыт человеческой доброты с реальностью зла и нашей ответственностью за него? Как эти вещи можно удержать вместе?

Я хотел бы предложить видение природы зла, которое может быть полезным многим Друзьям. Оно известно как «зло как privation boni», или теория отсутствия. Она объединяет в себе благость творения и наш опыт зла, при этом отсутствует необходимость считать зло необходимым явлением.

Теория отсутствия была осмыслена в христианском контексте Аврелием Августином Иппонийским, африканским епископом V века, очень влиятельным богословом. В юности он был манихеем, членом гностической секты, чьи члены были убеждены в том, что духовный мир был сотворен добрым богом, а материальный мир злым богом. Позже Августин отвергнет учение юности, уже как христианин утверждая существование только одного благого Бога, создавшего все сущее. При этом сущее, включающее в себя материальное и духовное, было добрым.

Как же Августин определял зло? Он развивал идею, ранее высказанную античными философами, что зло не существует как вещь в себе. Зло есть искажение или отсутствие добра. Оно не было сотворено. Зло можно сравнить с дыркой в носке. Дыра сама по себе ничего не значит, и существует исключительно в отношении носка. Убери носок и дырка перестанет существовать.

Так как зла не существует, его нельзя преследовать ради него самого. Когда кто-то делает что-то плохое, в основе поступка лежит стремление к чему-то хорошему. Если хорошее, которого мы стремимся достичь, не является высшим благом (что значит отвернуться от Бога, или «от того, что от Бога» внутри нас), мы совершаем зло. В 1961 году Ханна Арендт задокументировала судебный процесс над нацистским бюрократом Адольфом Эйхманом. В Эйхмане она видела не монстра, а самого обычного, бездумного человека, который «так и не осознал, чем он занимался». Эйхман преследовал «благо» эффективности и трудолюбия, и в своем стремлении воплотил одно из величайших злодеяний XX века. Арендт придумала фразу «банальность зла», отразив в ней мысль о том, что зло совершается не какими-то по-особенному злыми людьми, а теми, кто «ужасно и ужасающе нормальны».

Зло и свобода

Теория отсутствия также требует от нас переосмыслить наше понимание свободы. Если под свободой мы подразумеваем свободу выбора, тогда желание только высшего блага является ограничением. А что если быть свободным значит открыто быть самим собой? Исходя из такого понимания, мы тем свободнее, чем больше проявляемся как те, кем мы были сотворены. Когда я учился играть на фортепиано, у меня был выбор – заниматься или нет. Часто я предпочитал второе! Однако имеющаяся свобода выбора не делала меня пианистом, свободно играющим на клавишах. Чем больше я практиковался, тем более легко мне это давалось – и более свободным музыкантом я становился.

Такие же правила и для добродетели. Добродетельным человека делает не постоянный отказ от зла. Чтобы быть свободным в добродетели, необходимо практиковать ее, чтобы добрые дела давались вам естественным образом. Самым свободным добродетельным человеком является тот, кто не может никак иначе. С точки зрения теории отсутствия свобода выбора была «первородным грехом». Когда Адам и Ева решили довериться змею, их грех не в том, что они выбрали неправильно, а в том, что в их голове в принципе возник такой выбор. Акт выбора был поворотной точкой от упования на Бога, высшего блага, к упованию на собственную волю.

Теория отсутствия для квакеров

Итак, переложим теорию отсутствия на квакерский язык:

• Мы разделяем благость Божью вместе со всем сущим.
• Когда мы отворачиваемся от Света, от «того, что от Бога в нас», наше видение затуманивается и воля слабеет.
• Когда мы следуем за нашими порочными желаниями, даже если они и выглядят как блага, мы позволяем злу процветать. Таким образом мы порабощаем настоящих внутренних себя.
• Только когда мы отвергаем собственные желания и «опускаемся вглубь к семени, которое Бог посеял в сердце», мы видим ослабление зла и торжества добра.
• Когда мы сталкиваемся со злом, мы не пытаемся осмыслять его как часть Божественного замысла. Хотя добро и может быть порождено злом, зло необязательно для возникновения добра.

Такой взгляд на зло одновременно и отрезвляет, и обнадеживает.

Каждый из нас способен на ужасающие злодеяния, и мы можем расширять сферу воздействия зла незаметными и безобидными способами. Ответственность за Холокост не лежит только на одном диктаторе. Но мы должны быть уверены в том, что зло не имеет точки опоры в творении. Бог его не совершает, не требует и не оправдывает. Мы свободны ненавидеть и отвергать зло. Должны ли мы в таком случае уничтожать злодеев? Нет, так как каждый человек является частью творения и поэтому он хороший. Зло не является вещью в себе, и поэтому его нельзя уничтожить. Это дырка на ткани, которую необходимо зашить, как и любой порок можно только излечить, и все мы нуждаемся в восстановлении.

Марк Расс / Mark Russ

2017 г.

Перевод: Борис Федюкин

Источник: The Friend