Когда я был ребенком, моя семья соблюдала странный маленький обычай касательно Рождества и дней рождения. Поскольку мы могли сидеть на коленях у Санты и рассказывать ему, чего хотим на Рождество, мои родители, в разумных пределах, давали нам то, что их пятеро детей просили в качестве подарка, при условии, что это было безопасно и доступно. Рогатку – да. Ядерное оружие – нет. Итак, на Рождество наши мнения и желания учитывались. Но на наши дни рождения всё было не так, – подарки на них всегда должны были стать неожиданностью. Наши родители никогда не спрашивали нас, чего мы хотим, а мы знали, что лучше не говорить им о наших конкретных предпочтениях. Так что дни рождения становились настоящим сюрпризом.
Как вы понимаете, мы предпочитали Рождество, поскольку на этот праздник имели право голоса. На дни рождения наши родители проявляли хитрость и обычно дарили вещи, которые могли пригодиться, но которые мы сами не пожелали бы – например, носки, нижнее белье и новую обувь. Наверно предполагалось, что я разверну упаковку с шестью белыми трусиками и изображу признательность: «Спасибо, мама. Спасибо, папа. Моя любимая расцветка. И туфельки Хаш Паппиз! Как вы узнали, что я хочу именно такие?» Туфли всегда были на два размера больше, так чтобы их хватило до моего следующего дня рождения. Новые туфли я хранил в коробке, проложенной туалетной бумагой, и менял ее каждый воскресный вечер во время просмотра диснеевских мультиков, тщательно отмеряя количество, – вот она радость, которую дети богачей никогда не познают.
И вот я размышляю о том, чего же я хочу сделать перед отправлением на тот свет, о своем манифесте старикашки. Я понял, что хочу меньше говорить и больше слушать – особенно молодых людей, чьи мнения я слишком небрежно отбрасывал, считая их неопытными и наивными. Я решил отложить в сторону мегафон и взять слуховую трубу, а потому хочу начать с так называемого «мифа о мудрости старших». Этот миф звучит примерно так: по мере того, как мы стареем и становимся дряблыми, наша роль в обществе меняется с производящей на руководящую и дающую советы. Верящие в этот миф предполагают, что с возрастом люди становятся мудрее. Но мы знаем (ведь правда?), что на каждого пожилого человека, который становится мудрее, приходится другой пожилой человек, который все больше укореняется в своих предрассудках, более ослаблен деменцией, более подвержен риску страхов, которые затуманивают здравый смысл, все менее восприимчив к технологиям и тем переменам, которые за этим следуют. На каждого человека, который с возрастом и жизненным опытом становится мудрее, есть человек, у которого все наоборот. Миф о мудрости стариков – это всего лишь миф. Это идеализированная надежда, а не доказанная реальность.
Миф о мудрости стариков стал настолько распространенным, настолько укоренился в культуре, что предполагается и верность обратного: молодым людям не хватает мудрости, поэтому их можно игнорировать. День рождения у них каждый день, поэтому мы не спрашиваем их, чего они хотят. Но я убежден, что любой, кого затрагивают решения старших, должен иметь право голоса при принятии этих решений. Например, если наши законодатели сегодня принимают важные решения об образовании, изменении климата и энергетике, вполне уместно, чтобы молодые люди, которые будут ощущать последствия этих решений еще долгое время после нашей смерти, имели бы право голоса при их принятии.
Когда шведская девочка Грета Тунберг говорила об изменении климата в Организации Объединенных Наций, она подвергалась резким насмешкам со стороны людей, которые уже будут мертвы и которым будет все равно, когда она и ее сверстники будут страдать от катастрофических последствий выбора, который сделали живущие ранее. Не прислушиваться к их голосам – это сродни недавно увиденному мною мему с собаками, сидящими за столом в конференц-зале, и надписью ниже: «На сегодняшнем совещании по кошачьему здравоохранению…» Эта шутка появилась из-за фотографии 2017 года, где вице-президент США Майк Пенс встречается с группой конгрессменов, исключительно мужчин, для обсуждения охраны материнства и профилактики рака молочной железы. И ни одной женщины в комнате! Разве те, кого касаются наши решения, не должны иметь права голоса при их принятии?
Помню, когда в начале 1990-х гетеросексуалы нашего квакерского годового собрания обсуждали гомосексуальность, кто-то из нас предложил пригласить геев к участию в разговоре, чтобы получить больше информации. Было такое впечатление, будто мы открыли дверь и пригласили сатану выпить с нами кофе.
Если когда-нибудь квакеры решат назначить меня ответственным за ведение собрания, я буду настаивать на том, чтобы всякий раз, когда мы встречаемся для обсуждения вопроса, касающегося других, мы приглашали бы этих других быть с нами, обсуждать с нами, говорить с нами, распознавать с нами. Те, кто будет жить с последствиями наших решений, особенно молодежь, должны иметь право голоса при принятии этих решений. Очень хотел бы услышать в ответ «Аминь»!
В Евангелии от Иоанна есть небольшая любопытная история, произошедшая с человеком, который долгое время был хромым – как говорит Библия, тридцать восемь лет. Иисус, сжалившись, спросил этого человека: «Ты хочешь исцелиться?» Странный вопрос, подумал я про себя, когда на днях читал это. Но потом я еще немного подумал и решил, что в этом нет ничего странного. Просто Иисус не предполагал, что может знать все желания другого человека, предварительно его не спросив. Те, кто будет жить с последствиями наших решений, должны иметь право голоса при принятии этих решений.
Как и многие мужчины его поколения, мой отец был честолюбив. В 1972 году ему предложили значительное повышение по работе, которое потребовало бы переезда из Данвилла (Индиана) в город Колумбус (Огайо). Папина зарплата возросла бы вдвое, перед ним открылись бы перспективы достижения самых высоких постов в компании, в которой он работал. Это было заслуженно, мой отец великолепно делал свою работу. Итак, папа созвал семейное собрание, чтобы обсудить ситуацию, и изложил варианты. Если он соглашается на эту работу, у нас будет больше денег, но нам придется расстаться с нашими друзьями. Если он не соглашается на эту работу, мы можем остаться в Данвилле с нашими друзьями, но это сильно уменьшит его шансы на карьерное продвижение, а с деньгами у нас всегда было туговато, и нам придется продолжать класть туалетную бумагу в свои коробки с обувью. И вот он сказал: «Мы будем голосовать по этому вопросу». Мы проголосовали. Папа и мама, осознавая наше финансовое положение, проголосовали за переезд в Колумбус, а мы, пятеро детей, проголосовали за то, чтобы остаться – 2 к 5. Поэтому мы остались в Данвилле.
Я не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы мы переехали в Огайо. Может быть она была бы чудесной; может быть ужасной. Я никогда не узнаю. Но я точно знаю, что мне было приятно, когда поинтересовались моим мнением при принятии решения, которое оказало огромное влияние на мою жизнь. Было приятно, что мое мнение услышали. У меня было ощущение как на Рождество, когда кто-то спрашивает, чего я хочу, вместо того, чтобы снова и снова дарить мне белые трусики. Отсюда и исходит мой манифест старикашки: с возрастом я буду меньше говорить и больше слушать, особенно молодежь. Я собираюсь отложить в сторону мегафон и взять слуховую трубу, чтобы лучше слышать, что говорят другие.
2022
Филип Галли, пастор Фаирфилдского собрания Друзей (Индиана, США)
Источник: philipgulley.com
