Я, нижеподписавшийся, будучи в здравом уме и в здравой памяти, настоящим в присутствии свидетелей заявляю эту Декларацию о Жизни.
Я считаю, что убийство одного человека другим аморально.
Я считаю нравственно неверным для любого государственного или правительственного учреждения лишать человека жизни по какой бы то ни было причине.
Я считаю, что смертная казнь не является сдерживающим фактором для преступников и служит лишь цели мстить.
Я считаю, что «продолжающееся откровение» является одним из центральных постулатов квакерской веры или даже, скорее, одной из наиболее важных частей опыта, приобретенного квакерским движением. Но боюсь, что оно стало означать нечто гораздо более узкое, чем должно быть – как в либеральной, так и в евангельской ветвях. Отчасти это произошло из-за разногласий по поводу однополых браков в 1980–1990-х годах, когда термин «продолжающееся откровение» широко использовался в либеральной ветви и демонизировался евангелистами.
В этой борьбе продолжающееся откровение стало означать чуть ли не новое «свидетельство», что касается практики собраний. И я полагаю, что большинство Друзей, когда слышат эту фразу, думают о какой-то новой идее и практике, которая призвана продвинуть нас вперед в нашей нравственной жизни, как личностей, так и в наших собраниях. Но я хочу привести доводы за гораздо более широкое понимание этого термина.
В прошлом учебном году два раза в месяц утром по воскресеньям в гостиной нашего дома проводились молитвенные собрания, на которых обычно присутствовали полдюжины студентов моего колледжа и наша собственная семья из пяти человек, трех кошек и собаки породы бигль.
Строго говоря, бигля нельзя включать в число участвующих; по утрам во время собраний мы его запираем на кухне, потому что он слишком нервничает и шумит, когда в дом приходят незнакомые люди. Однако кошкам можно приходить и уходить, когда заблагорассудится.
Когда я была совсем маленькой, то всегда посещала церковь, расположенную в здании. Тогда здание было небольшой, каменной епископальной часовней со скромным алтарем и темными, резными скамьями. Летом священник предлагал плетеные веера из пальмовых листьев, которые помогали спастись от невыносимой жары Новой Англии.
Когда я была молодой женой и мамой, наша семья присоединилась к сотне других верующих в огромной конгрегационалистской церкви из кирпича и дерева, которая возвышалась над небольшим городком в штате Массачусетс. Множество раз на службах поднимался вопрос сбора средств на замену крыши и котла. На деловых собраниях часто обсуждались вопросы поддержания здания или следует ли прихожанам поспешить с развешиванием изготовленных вручную штор для больших окон.
Марк Расс не считает, что квакерам стоит выбирать между политическим активизмом и духовностью
Стало ли квакерство слишком озабочено политическим активизмом в ущерб духовной работе? Или квакеры слишком много времени тратят на самокопание, вместо того чтобы выйти и проповедовать своими поступками? Вариации подобных размышлений можно нередко встретить на квакерских собраниях, онлайн-форумах или в письмах на страницах журнала The Friend. Я убежден, что с точки зрения квакеров созерцание и действие, мистицизм и активизм неразрывны. Если вы действительно погружены во что-то из этого, вы также занимаетесь и другим.
Что происходит, когда мы рассматриваем мистицизм и активизм как два разных явления?
Мы мешки, наполненные мясом и костями. И хотя нам видна кожа этих мешков, мы можем только догадываться об их содержимом – о воспоминаниях и желаниях, которые движут любой жизнью, в том числе и нашей собственной. Мы действуем исходя из привычек и намерений. Вроде бы никогда не поздно избавиться от вредной привычки, но это требует некоторых…
На этой неделе в нашем собрании мы услышали новость о семье украинских беженцев, которую приютила местная пара. Несколько дней назад им сообщили, что отец семейства, находившийся в том момент в Украине, погиб от взрыва бомбы.
В своем описании суда над Адольфом Эйхманом Ханна Арендт придумала фразу «банальность зла». Эйхман, по ее мнению, чувствовал отстраненность от своих злодеяний и не мог думать о творящемся с позиции кого-то другого. Поэтому, согласно ее спорному тезису, его зло было банальным, заурядным, обыденным.
Вот также, я полагаю, существует банальность насилия. Кажется, что оно вписано, как и зло, в наши животные чувства. Мы игнорируем его. Оно кажется банальным.
Основополагающим убеждением для многих квакеров является «находить в каждом то, что от Бога» (я знаю нетеистов, которые интерпретируют это как «видеть Добро в каждом»). Это определение хорошо служило мне в течение долгого времени, но наступил момент, когда у меня возникла потребность поглубже изучить нашу теологию, и я отправилась на неквакерский ретрит, чтобы лучше разобраться в вопросе.
Очень много зависит от слов и от того, как они используются. «Видеть Бога в каждом» содержит глагол «видеть». На ретрите первой фразой было «Вы любимы Богом». Эти слова можно услышать на каждом шагу, и в этом смысле они для меня не имеют значения. Но в тишине ретрита я была ими чрезвычайно поражена. Эта фраза содержит страдательный залог – Бог производит любовь, и это ставит меня в более уязвимое положение, что создает впечатление как будто меня обнимают. На мне больше не лежит ответственность воспринимать Бога в ком-то другом – меня саму можно любить.
На этой неделе мне подумалось о том, как же компьютеры все упрощают, и что это и хорошо, и плохо. Компьютеры избавляют нас от монотонного труда и позволяют делать больше работы. До того, как появились компьютеры, мне требовалось 3-4 недели, чтобы потратить свою зарплату, но теперь с компьютером я могу спустить ее за день-другой. Компьютеры также облегчают общение с людьми, и это хорошо, потому что я могу рассылать полезные электронные письма всему собранию. С другой стороны, это значительно упрощает отправку неприятных электронных писем. До того, как у меня появилась электронная почта, когда я злился на кого-либо, мне сначала приходилось искать лист бумаги, ручку, конверт, находить нужный адрес и писать письмо со словами, что он плохой и попадет в ад. В прежние времена злиться требовало усилий. Я писал письмо, на что иногда уходило несколько часов, затем клал его на ночь в свой письменный стол, и когда следующим утром вставал, уже не злился и выбрасывал письмо. Теперь, когда у меня есть электронная почта, я могу рассылать гневные письма направо и налево, оставляя за собой шлейф из разбитых и израненных тел.
Перед нами два отрывка из жизнеописания Томаса Эллвуда (1639–1713). В них автор описывает события 1659 года и, соответственно, предстаёт перед нами двадцатилетним юношей: сын помещика из Оксфордшира, вместе с отцом он приезжает в гости к Айзеку и Мэри Пенингтонам, с которыми Эллвуды дружны уже много лет, и неожиданно для себя знакомится с квакерским учением. В этих двух отрывках обращение Томаса в квакерство только начинается: мы покидаем героя в смятении чувств и мыслей, он ещё лишь готовится услышать голос «Христа внутри». Впоследствии, преодолев множество внутренних преград на новом духовном пути, Эллвуд, наставляемый одним из лучших квакерских богословов Айзеком Пенингтоном, станет известным религиозным писателем, помощником и учеником Джона Мильтона и первым редактором «Дневников» Джорджа Фокса.
