Метка: Россия

О квакерах мало что известно. Особенно в России. Их не видят. Действительно, у них нет ничего, что можно было бы потрогать. Нет ничего, привычно осязаемого: нательных крестов, икон, вербы, куличей и крашеных яиц, святой воды. У них нет ничего. В наше время время нет даже традиционной одежды. Нет причастия. Нет крещения. Нет молебнов о здравии или служб об умерших.

Наши глаза привыкли к форме, пытаясь облечь в неё хоть как-то и Бога. Квакеры сохраняют по этому поводу молчание, не осуждая и не поощряя других. Это не значит, что они не говорят о Боге. Говорят весьма охотно, в чем вы убедитесь, прочитав эту книгу. Они не говорят о Боге в догматической форме. Не втискивают наши слабые представления о бесконечном в еще более слабые слова.

Они излучают тепло, сочувствие и душевный комфорт. Когда я впервые пришёл на собрание, я ожидал услышать наставления, инструкции. Я к этому привык за годы исканий. Но ничего из этого не было. Меня тактично попросили сказать несколько слов о себе, а потом началось молчаливое богослужение.

Продолжить чтение →

История связей квакеров и России довольно длинная, но особенно интенсивными отношения становятся в начале ХХ века. Причиной тому была Мировая война, в которой Британия и Россия были союзниками: колоссальное число беженцев, устремившихся с западных окраин Российской империи в центр страны, заставило царские власти принимать помощь отовсюду.

В начале 1916 года весть о положении беженцев в России достигла Британии. Религиозное общество Друзей (квакеры), встревоженное новой историей человеческих страданий, да ещё в таких масштабах, попыталось понять, сможет ли Квакерский комитет помощи жертвам войны (FWVRC) чем-то облегчить участь несчастных. Для того, чтобы разобраться на месте, в Россию в апреле 1916 года, отправились четверо квакеров: Уильям Э. Кэдбери, Джозеф Бёртт, Роберт Тэтлок и Теодор Ригг.

Именно с этого момента начинается уникальная история пребывания и работы квакеров на ниве помощи беженцам, а потом и помощи голодающим — в России. С весны 1916 до весны 1931 года квакеры практически постоянно работали — когда помногу, когда небольшим числом людей — в нашей стране. Основной центр квакерской помощи был в Бузулуке. Но практически все эти годы, а точнее — с 1920 по 1931 — в Москве работал квакерский центр, или, как сказали бы сейчас, — квакерский офис. Многими из квакеров он рассматривался как «квакерское посольство» в стране, где власть принадлежит рабочим и крестьянам, где богатство не в почёте, но и религия не в почёте тоже.

Продолжить чтение →

В декабре, наконец, выпал снег, покрыв всё белым одеялом. По этой причине наши прогулки ограничивались походами до соседней деревни, а также поездками в санях в близлежащую колонию в Воронцовке. В течение всего этого периода мы были полностью отрезаны от остального мира. Мы не получили ни одного письма ни из США, ни из Британии. В Москве хотя бы русские газеты держали нас в курсе событий на фронте. Мы знали о победах Союзных сил на Западном фронте, что Германия просила мира. Ничего не было известно об условиях капитуляции, или об эвакуации с оккупированных территорий Польши и балтийских провинций России. Редко когда нам удавалось увидеть газету в Знаменке. Информация о положении в России тоже была весьма скудной. Нам, однако, было известно, что Красная Армия продвинулась вниз по Волге, захватила вновь Казань, Симбирск, Самару.

Никакой весточки не было и от наших Друзей из Бузулука с того самого момента, когда мы покинули этот город в июле. Мы полагали, что наши коллеги эвакуировались из Бузулука в Сибирь, которая в то время удерживалась чехами и армией Колчака.

Продолжить чтение →

Осенью 1918 года многие российские семьи посылали какого-нибудь одного члена семейства, одев его попроще, в деревню, на поиски пропитания. Поезда были набиты такими людьми, причём результат такого рода поездок был совершенно непредсказуем. Какое-то количество пищи провезти с собой было можно. Но часто случалось, что добытое с большим трудом конфисковывалось на въезде в Москву. На железных дорогах царила сумятица. Толпы людей ежедневно въезжали в Москву и выезжали из города. Путешествовали в основном в товарных вагонах.

Зимой в вагонах устанавливали печки, дровами надо было запасаться на станциях. Поезда двигались очень медленно, задержки на станциях – длительные. Порой на преодоление пути длиной 300 миль уходило три или четыре дня. Во время такого путешествия на больших станциях удавалось раздобыть чая, но еду купить было сложнее. Обычно, отправляясь в путь, человек брал с собой какой-то запас хлеба, и это было основным блюдом во время путешествия. Спать в поездах было практически невозможно. На вокзалах люди, дожидаясь своего поезда, спали вповалку на полу. Передвижение по железной дороге зимой и поздней осенью становилось просто кошмаром, подобные испытания мог выдержать лишь человек с крепкой психикой и какими-то скрытыми внутренними резервами.

Продолжить чтение →

В России мы оба трудились в составе группы работников Помощи в Бузулукском уезде Самарской губернии, который находится на расстоянии приблизительно 800 миль на юго-восток от Москвы. Наша поездка в Москву, дальнейшая работа с детьми в этом городе, –  всё это было следствием моей предыдущей поездки туда в июне 1918 года. Я ездил тем летом в Москву за большой суммой русских денег, которые получал за счёт продажи кредита в фунтах в Лондоне.

Я был тогда потрясён трудностями, с которыми приходилось сталкиваться москвичам. Не хватало еды, топлива, лекарств, одежды. Особенно страдали дети. Много ребят бродило по улицам в поисках еды и пристанища. Меня познакомили с членами Пироговского Общества, – одной из толстовских групп, – я узнал об их работе на ниве помощи детям. Общество открыло четыре колонии в Воронежской и Тамбовской губерниях для 500 воспитанников нескольких московских приютов. Теперь Общество находилось в затруднительном положении: нужно было поддерживать жизнедеятельность во всех этих колониях. Кроме того, надо было думать о доставке детей осенью назад, в Москву. Пироговское Общество попросило нашей помощи в деле поддержания нормальной жизни четырёх колоний надвигавшейся зимой.

Продолжить чтение →

Прибыли в Москву вчера. Здесь уже лето, кругом – зелень. Москва – исключительно живописный город с обилием церквей, с многоцветными куполами, золочёными крестами. Всё радует глаз, – величественные стены кремля, бульвары, утопающие в зелени.

Мы находим местные власти весьма дружескими по отношению к нам, стремящимися показать нам всё, что делается для облегчения тяжкой доли беженцев, нашедших приют в этом городе. Мы были поражены размахом и размером работ на этой ниве. В пригороде Москвы, в одном из центров для беженцев размещено около 3200 человек. Люди разных национальностей; поляки, литовцы, русские. Всё сделано для них. Они живут в хороших условиях, обеспечены пищей и одеждой, есть школы, церкви обеих конфессий: католическая для поляков и православная для русских.

Но, как нам поведали, многие беженцы с запада проживают в Поволжье, где условия жизни для них, особенно в деревнях, далеки от идеальных.

Продолжить чтение →

В первое знакомство с Бузулукским краеведческим музеем самое большое впечатление на меня произвели не красоты бора, представленные в экспозиции, не зал космонавтики, а маленькая черно-белая фотография на стенде в коридоре. На ней гора истощенных обнаженных тел на кладбище – жертвы голода 20-х годов. Из подписи следовало, что усилиями советской власти голод удалось остановить. Кто такие квакеры, какой была их роль, я узнала много позже. Сначала по воспоминаниям бузулучан, чьи родители смогли выжить только благодаря англо-американской миссии квакеров в Поволжье, потом появились и документальные свидетельства их присутствия на бузулукской земле. А недавно довелось встретиться с представительницей нового поколения этой религиозной общины и историком, собравшим документы о поволжском голоде в архивах России, Филадельфии, Великобритании. Маргарита Вуд и Сергей Никитин приехали в Бузулук на презентацию книги «Советская Россия 20-х гг. глазами друзей».

Продолжить чтение →

Пристрастие императора Александра к квакерству вовсе не было в нем случайной прихотью. Напротив, оно соответствовало всему характеру его религиозности. Его мистическое настроение склонно было искать необычайного и чудесного и потому легко увлекается странными или вычурными формами, действующими на воображение и на нервы. Воспитание, как и сам он говорил, не дало ему твердо определенных религиозных понятий,…

Продолжить чтение →