Для меня одно из самых сильных и при этом не замеченных широким кругом квакерских убеждений звучит так: «Дух движется очень медленно». Что это значит? Когда мы молимся или прислушиваемся к внутреннему свету, всё будто замирает. Я долго размышляла над этим. Например, почему мы думаем, что отличительной чертой послушания Духу является преднамеренно медленный темп наших мыслей и действий? Почему мы так уверены, что Дух открывается нам в основном в тишине, спокойствии и медлительности?
Возможно ведь, что нетерпеливые голоса среди нас также ведомы тем же самым Духом. Если на то пошло, откуда мы знаем, что сама Всевышняя с нетерпением не закатывает глаза, когда слышит очередную просьбу «исправить» что-то до собрания в следующем месяце или году? Друзья в других местах признают страсть, пыл и смелость признаками Духа, действующего в их среде, однако непрограммированные американские Друзья видят в этих качествах то, что может сбить с пути.
Наш способ принятия решений сосредоточен вокруг идеи не допускать ошибок. В рамках других сфер нашей жизни мы признаем, что ошибки – отличный источник знаний, признак смелости и неизбежная цена нестандартного мышления. Однако на наших собраниях мы рассматриваем процесс богослужения как своего рода якорь. Мы, по всей видимости, верим, что один совершенный грех сегодня хуже целых веков бездействия и лучше не делать ничего, чем сделать что-то неправильно.
И почему в конце концов мы полагаем, что утверждение «я не чувствую себя ведомым» является признаком ответственного и внимательного понимания, а не признаком нежелания слушать?
Недавно я прочитала книгу Маркуса Редикера 2017 года «Бесстрашный Бенджамин Лэй». Лэй был квакером-аболиционистом восемнадцатого века, идеи которого Друзья при его жизни в основном отвергали. Исследование Редикера дало мне новое понимание контекста, в котором исторически развивались методы самоидентификации нашего сообщества. Они сформировались в период сильного религиозного возбуждения масс, политических разногласий и жесткой реакции элит на всех инакомыслящих. Это было время, когда многие люди, в том числе некоторые Друзья, с той или иной регулярностью основательно съезжали с катушек. Например, выходили обнаженными на публику в знак духовной невинности и пр.
В октябре 1656 года лидер английских квакеров Джеймс Нейлер въехал на лошади в Бристоль, как бы реконструируя сцену въезда Иисуса в Иерусалим в Вербное воскресенье. Некоторые из его последователей пели ему осанны, он же был осужден, заключен в тюрьму и заклеймен как богохульник. Довольно серьезное обвинение.
Джордж Фокс, по-видимому, был в ужасе как от безудержного поведения некоторых из своих соратников, руководствовавшихся идеей «моя совесть – высший ориентир», так и их последующего жестокого и кровавого преследования. Духовные побуждения отдельных квакеров стали сдерживаться коллективными, направляющими усилиями других членов религиозного сообщества, и, таким образом, зарождающееся квакерское движение начало институционализировать себя.
Я твердо верю в то, что говорил Фокс. С одной стороны, Дух может говорить, иногда делая это мощно и авторитетно, с людьми. С другой, некоторые люди могут быть введены в заблуждение, и сообществу надо научиться как-то определять, какие взгляды соответствуют общим идеям квакерского сообщества, а какие нет. Многое из того, что мы называем квакерским процессом принятия решений, является результатом противоречий между этими парадоксальными истинами.
Мне стало интересно, может ли быть так, что наши механизмы идентификации действуют как мощные тормоза для тех импульсов, что даёт нам Дух? Возможно ли (как выразился один Друг), что мы обожествляем процесс принятия решений квакерами: т.е. возводим некую архитектуру порядка действий, господствующую над чистым зовом Духа, несущим то, что способно помочь исцелить этот прекрасный, но кровоточащий мир?
Этот квакерский процесс выбора не является священным, хотя иногда он может приблизить нас к тому, что на самом деле таковым является. Несмотря на то, что его принципы оттачивались веками и в него вложено много мудрости и опыта, он по-прежнему является человеческой надстройкой. А если мы его создали, то можем дать ему какую-то оценку и как-то модифицировать. Но должны ли?
Если мы хотим увидеть, как наш аппарат принятия решений служит нам, мы можем посмотреть на конкретные показатели. Растут и процветают ли наши собрания? Некоторые да, но в целом их число сокращается, особенно когда случаются грубые ошибки и проявляется неспособность привлечь молодых людей. При этом недостаточно будет сказать, что большинство церквей приходит в упадок и что это неизбежно. Некоторые церкви растут (например, одна из тех, что находится в районе, где я живу, за 18 лет увеличила количество членов с 20 до 800.) На ум приходит и первый закон Друга Кеннета Боулдинга: всё, что уже существует, возможно! И мы тоже можем расти!
Являются ли наши идеи пророческими и преобразующими? Нам есть чем гордиться, но в целом мы небольшая и не особо громкая религиозная группа на национальной арене. Я периодически читаю журнал своей свекрови «Живые лютеране», и, насколько я могу судить, мы, Друзья, ничего не знаем о лютеранах (вы просто обязаны взглянуть на амбициозную повестку дня социальной справедливости, которую представила Евангелистско-лютеранская церковь в Америке на своем последнем ежегодном собрании!)
Я заметила, что многие христианские религиозные течения осудили Доктрину открытия (папское указание отбирать земли коренных народов для нужд церкви и короны), в то время как целый ряд крупных квакерских организаций вроде Всеобщей конференции Друзей, Объединенного собрания Друзей, Международной церкви евангелических Друзей этого не сделали. Я заметила, что многие известные движения, такие как Лига женщин-избирательниц, гораздо оперативнее, чем наши годовые собрания, выступили с резкими заявлениями касательно смерти Джорджа Флойда и ее значении для всех нас. Не то чтобы прокламации и обвинения сами по себе меняли мир, но, если мы даже не можем заставить себя что-то сказать, что это говорит о нашей способности что-либо сделать?
Недавно на моем годовом собрании было принято решение начать активно выступать против расизма. Это были хорошие новости. И я счастлива, что мы приняли это решение за день до убийства Джорджа Флойда. Но при этом я не забыла, что до этого дня служила помощником секретаря в религиозной группе, которая не осознавала необходимости в активной антирасистской деятельности. Как и несколько лет назад во Всеобщей конференции Друзей, каждый раз, когда поднималась эта тема, находились люди, которые считали, что нам нужно проявить больше проницательности, прежде чем брать на себя такие обязательства.
Правда, Друзья? Можно ли представить, что Бог не хочет, чтобы мы вылечили рак расизма среди нас? Или может Бог не хочет, чтобы мы построили Благословенную общину? Можно ли представить, что Бог не хочет, чтобы мы смотрели на себя и наши институты через призму божественной любви и становились лучше?
Да, есть решения, которые требуют глубокой проницательности и могут потребовать времени. В моей жизни были моменты, когда приходу этой проницательности требовались годы – это был медленный и извилистый путь сбора данных и изучения вопроса, с тупиками и кроличьими путями, исследованными, отвергнутыми и принятыми. А есть решения, которые мы можем принимать быстро, но для правильного выбора требуется приобретение целого ряда новых навыков, знаний и внутреннего преобразования. Я бы отнесла работу в рамках расовой справедливости к этой категории. Но стоит ли нам заниматься этой работой и насколько трудным может оказаться решение делать это?
Чтение о Бенджамине Лэе – хорошее напоминание о том, как наши осторожные, искренние и, да, иногда робкие процессы по самоидентификации могут быть использованы для того, чтобы помешать продвижению к мирному обществу, чтобы заглушить голос Духа среди нас. Механизм, который первые Друзья создали в ответ на настоящую проблему, также оказался средством, с помощью которого заглушались пророческие голоса. Это было средством, с помощью которого люди, многих из которых мы сейчас признаём правыми, были изгнаны из собраний.
Вы когда-нибудь были свидетелями того, как кто-то выдвигает хорошую или хотя бы безобидную идею, которая впоследствии задыхается под тяжестью процесса обсуждения и принятия решения? Были ли вы свидетелями того, как подростки и молодые люди отчаивались (часто бесповоротно) в ответ на это процедурное торможение? Нам не пришлось вычеркивать их из списка членов, они ушли сами.
Я думаю, есть много причин, почему многие из нас больше вовлечены в неквакерские, нежели в квакерские инициативы. Но является ли одной из этих причин то, что не-квакеры более подвижны, динамичны и не создают столько процедурных препятствий? Неужели они с большей вероятностью примут наши непринятые идеи? Квакер Эмили Прованс говорит о важности воспитания «культуры авто-разрешения». Мне очень нравится это звучание! Как бы тогда выглядели наши собрания?
Перед тем как переломить всю громоздкость коллективного процесса принятия решений квакерами в пользу поощрения реализаций идеи, давайте просто спросим себя, достаточно ли высоки возможные риски провала или промежуточной корректировки?
Ведь вместо того, чтобы требовать прохождения процесса по поиску соответствия идеи квакерским ценностям или прогонять ее через обилие всевозможных комитетов и контрольных критериев, мы могли бы просто сказать: «Да! Попробуйте! Что вам нужно, чтобы воплотить эту идею в жизнь на ближайшем собрании?» Можем ли мы поступить так, как предложил Генри Кэдбери: прекратить сверяться с каталогом семян, приступая к посадке сада, и просто посмотреть, что появится? Если это сорняки, мы их узнаем и вовремя уберем. И мы вполне сможем корректировать рост растений по мере необходимости.
Если бы мы могли создать культуру авто-разрешений, о которой говорит Эмили Прованс, смогли ли бы мы тогда найти больше энергии для полезных действий? Можем ли мы приложить больше наших активистских усилий под знаменем квакерства? Может мы обнаружим, что всё больше наших соратников-неквакеров будет интересоваться тем, чем занимается Общество Друзей? Можем ли мы встретить больше людей, говорящих о нас, потому что мы, наши собрания и организации жизненно важны, увлечены и часто находятся на переднем фронте социальных изменений, ведомых Духом?
Разве этого недостаточно?
Кэт Гриффит (Висконсин, США)
2020
