Давайте расти вместе
(интервью с Майрой Мориарти)
Майра Мориарти – член Германтаунского собрания в Филадельфии, штат Пенсильвания, в настоящее время она проживает в Уилмингтоне, штат Делавэр. Окончив в 2013 году Колледж Урсинус, она работала в Квакерской волонтерской службе (QVS) в программе 2013-2014 годов и несла служение в Филадельфии во Всеобщей конференции Друзей (FGC). В ‘то время она стала членом Германтаунского собрания, найдя там свой духовный дом. Недавно Майра начала работать инструктором по компьютерным программам в компании Блэкбауд, создавшей популярную фандрайзинговую информационную базу “Острие бритвы” (Raiser’s Edge). Майра оставила некоммерческую сферу деятельности ради этой новой работы, в надежде оказывать большее влияние в мире.
Расскажи о своем религиозном опыте и о том, как ты стала квакером?
Меня воспитывали атеист и агностик. Мой отец – атеист, вышедший из католической семьи. А моя мама – агностик с квакерским происхождением. Мне было ясно, что моя семья – атеистическая. И это было хорошо для меня.
Есть и еще одна деталь. Во время учебы в колледже мне поставили диагноз «депрессия». Я никак не могла обрести ощущение смысла, значимости или цели. В центре моей депрессии было отсутствие движения, драйва. Обращение к квакерству стало попыткой найти поддержку извне.
В тот момент мне было действительно необходимо сообщество. Я не размышляла логически о своих потребностях, но ощущала некое стремление. Я знала о квакерах благодаря своей маме и ее родителям. Мне всегда приходилось слышать гротескные рассуждения о квакерах, которые были аболиционистами (борцами за отмену рабства), служили частью Подпольной железной дороги и все в таком благоговейном роде. Меня же привлекло к Друзьям их историческое стремление к миру во имя веры. Затем, оказавшись внутри квакерского движения, я лучше поняла, что такое сообщество – группа людей, находящихся вместе по многим, разнообразным причинам. Узнавая подробности и переживая новые впечатления, я все более ощущала себя на своем месте, как дома.
По большей части, я посещала квакерское собрание Верхнего Провиденса в Колледжвилле (штат Пенсильвания) совсем рядом с Урсинусом. Затем, участвуя в Лютеранских волонтерских отрядах (LVC) в Уилмингтоне, я посещала Уилмингтонское собрание. Задумавшись о перспективе провести второй год в Лютеранских волонтерских отрядах, я осознала, что хочу участвовать в квакерском служении. Это привело меня в Квакерскую волонтерскую службу (QVC), и я перешла от восприятия деталей сообщества и общения с его членами со всеми прекрасными радостями этого к погружению в работу, которую просто необходимо было делать. У меня появился шанс увидеть множество несовершенств. Большая часть работы все еще остается невыполненной, но мы прекрасны и в нашем несовершенстве. Люди нецелостны. Ни один человек не достигает совершенства, а потому и никакие сообщества не бывают совершенными.
На какое богослужение ты сейчас ходишь?
Я участвовала в Уилмингтонском собрании, но перестала туда ходить из-за сильной усталости. Думаю, это связано с тем, что я не получила религиозного воспитания. Мне трудно выйти из дома и пойти на собрание, поскольку я к этому не привыкла. Собрание проходит по воскресеньям, когда мне незачем выходить из дома. Для многих из поколения «двухтысячников» это становится проблемой – нам трудно в чем-то регулярно участвовать, так как наша жизнь означает частые разъезды.
Я и сейчас член Германтаунского собрания, куда мне доводилось возвращаться пару раз. Это становилось действительно приятным и обновляющим опытом. Я была там совсем недавно, в то действительно важное время, когда переходила от некоммерческой деятельности к работе в компании, разрабатывающей компьютерные программы.
Что ты чувствуешь на квакерском молитвенном собрании? Что значит для тебя молчание?
Помню мое первое богослужение, в котором я участвовала уже взрослой, и пыталась понять, что же мне делать. Все, что я знала, происходило из рассказов моей матери о ее квакерском воспитании дедушкой и бабушкой. Итак, я сидела и думала о том, чем занимаются сегодняшние квакеры. Существует тот Внутренний Свет, о котором я знала, и еще Друзья верят в миролюбие и справедливость, а также бывают призваны что-то сказать на собрании. Поэтому я задавалась вопросом, что мне делать, если никто ничего не скажет, а я не найду тему для размышления. Очень интересно было начинать богослужение с такой открытостью. Я могла пребывать в своем собственном процессе.
Если мне бывает трудно погрузиться в свой внутренний центр и достичь равновесия, то я начинаю представлять себе Внутренний Свет и думать о его значении, спрашиваю себя: “как он соединяет нас всех?” Также возможно ощутить благодать, слушая то, что другие люди побуждены высказать, и чувствуя благодарность за гений и за неясность восприятия мира каждым из нас. Я слышу, что они пытаются сказать; я ищу гений, воздаю хвалу неясности и также понимаю, что это – мое собственное восприятие только что услышанного.
Мне было интересно побывать на пасторском квакерском собрании. Я никогда не ходила на такое собрание. Я бывала на многих других христианских богослужениях, а также на пятничном намазе мусульманской общины. Хочу сказать, что намаз ближе всего к пасторскому собранию, потому что там есть проповедь, ритуал и возможность для присутствующих следовать за имамом, но также существует открытая для каждого человека возможность делать то, что ему кажется правильным, когда приходит время общей молитвы. Для этого требуется та же самая внутренняя работа принятия света вокруг нас.
Как повлияла на твой квакерский опыт программа Квакерской волонтерской службы?
Это было интересно, особенно из-за того, что в программу намеренно включили различные существующие в квакерстве течения. Подобная форма дала мне по-настоящему сильный опыт. Мы не просто проводим квакерскую программу, пытаясь жить в реальном мире, согласно своим свидетельствам. Для нас это также направленная внутрь попытка избавления от заготовленного мнения о том, чем же должно быть квакерство. У меня мало сведений о чем-то другом, помимо либерального и непрограммированного квакерского богослужения. И мне доводилось смиряться с тем, что меня смущало. Особенно – когда я искала равновесие, в большей степени опираясь на библейские основы веры Друзей. В квакерстве или в том, чем оно было раньше, присутствовала более тесная связь с христианством. Это вызывало у меня дискомфорт и заставляло расти. И это были не только радужные кексики. Никакой, действительно сильный опыт, не сводится к радужным кексам.
Чем стала для тебя работа на протяжении года в Квакерской волонтерской службе для Всеобщей конференции Друзей?
Моя работа состояла в том, чтобы поддерживать Ванессу Джулай – координатора программы свидетельства против расизма и программы молодежного свидетельства Всеобщей конференции Друзей. Я сотрудничала с ней только по вопросам свидетельства против расизма, мы поддерживали квакеров с разным цветом кожи и тех Друзей, которые выступают против расизма и привлекают внимание к этой теме в квакерской среде. Мы предоставляем возможность цветным Друзьям и их семьям собираться вместе, так чтобы никто из них не оказывался единственным присутствующим афро- или латиноамериканцем, азиатом и т.п., это бывает ужасно.
Одним из значительных проектов стала моя деятельность по организации Конференции по привилегиям белых (WPC) в 2016 году в Филадельфии. Эта конференция предназначена для тех, кто занимается антирасистской работой на любом уровне. Ее уникальной особенностью стали ежедневные «летучки», где самые разные группы могут собираться и обсуждать, как прошел день.
Всеобщая конференция Друзей решила пригласить Конференцию по привилегиям белых собраться в Филадельфии, так что работа по ее организации стала реальностью. Она включала встречи с потенциальными партнерами и составление организационной команды из представителей различных организаций, которые сотрудничали бы на местах, чтобы обеспечить работу конференции в Филадельфии. Мы также не забыли пригласить к партнерству организации, которые могли представлять все прекрасное разнообразие в нашей местности. Я до сих пор участвую в организационном комитете, как представитель Филадельфийского годового собрания. В прошлом году это служило мне надежной связью с квакерством.
Что заставляет тебя возвращаться к квакерству?
Я выросла без влияния какой-либо религиозной традиции, так что для меня важна открытость квакерства к различным видам теологии. Я признаю существование действительно поразительных вещей, в особенности тех, которые происходят, когда вы собираете людей в сообщество. Я не могу этого объяснить, но в этом заключается моя теология. У меня есть семейная связь с Друзьями, а также ощущение того, что квакерство – единственное место, где я могу расти, как член сообщества. Я не собираюсь прийти в сообщество и сказать: “Примите меня полностью, какая я есть, и никогда не пытайтесь помогать мне вырасти”. Я здесь, чтобы расти вместе с вами.
Другая причина моего возвращения – то, что сегодня трудно найти сообщество, а пребывание в сообществе по-настоящему окрыляет. Возможно, то, что я ищу сегодня, отличается от того, что привело меня к Друзьям, но, в конце концов, квакерство – расширенная структура, подобная семейной, а найти такое – большая редкость.
Тревор Джонсон, «Журнал Друзей», 2016
