Недостаточно лишь копировать язык и духовный опыт ранних Друзей.
«Что у нас общего с ранними квакерами, так это наша человечность и присущая ей духовность» | Джордж Фокс проповедует в таверне, ок. 1650 г. Автор Э. Х. Венерт (1813-1868)
Современные Друзья склонны возводить ранних квакеров на пьедестал. В XIX веке это было важным делом, дабы отделить квакерство от евангельского христианства викторианской эпохи. Ведь евангелисты и ранние квакеры использовали один и тот же библейский язык, хотя они использовали его совершенно по-разному.
Библейский язык – замечательная смесь, особенно в том виде, в каком он был в Библии короля Иакова. Оригинальные тексты включают иврит бронзового и железного веков, арамейский и разговорный греческий Павла и авторов Евангелий. Все это было переведено на академический греческий и латынь, а затем изложено на английском языке XVII века, который сам по себе является относительно новым гибридом саксонского и французского – языка, который мы видим в пьесах Шекспира.
В XVI веке Библия превратилась в палку, которой били римско-католическую церковь. Эта книга стала авторитетом для новых протестантов. Для большинства ранних квакеров библейский язык был единственным доступным языком для описания своей веры. Но хотя они распознали в тексте подлинный голос Иисуса, авторитетом наши предки считали именно этот голос, а не сам текст.
Ранние квакеры пережили замечательный период истории. Карлу I отрубили голову; политические реформаторы потерпели поражение от пресвитериан, джентри и купцов, которые затем попытались навязать пресвитерианский порядок и в результате теряли популярность. В этот лихорадочный мир пришли квакеры с радикальной версией христианства. С собственной разновидностью веры в «конец света», в то, что «Христос пришел сам учить свой народ», они ожидали переубедить всех, даже за пределами христианского мира. Эти Друзья обладали уверенностью «внутреннего Христа», и их уверенность была подкреплена образами Книги Откровений.
Таким образом, у них также была историческая возможность жить в стране, переживающей брожение. Никто не был уверен, как именно все сложится, но для веры нашелся общий язык. Затем, с возвращением монархии и епископального христианства, условия изменились, – и в ответ изменился стиль ранних квакеров. Пророческое движение (когда-то напористое и динамичное) превратилось в пророческое сообщество, главными характеристиками которого были дисциплина и выживание.
Так вот что я хочу сказать: точно копировать духовный опыт ранних Друзей недостаточно для создания движения, меняющего мир сей. В современном мире существует некая неопределенность, и в западном мире вера не обладает политической властью. Но Мамона, бог корыстолюбия, крепко держит в своих руках наши СМИ и наших политиков, и, похоже, нам не по силам ослабить это давление. Язык веры стал на удивление «иностранным». Язык науки и социологии сейчас более распространены, а для большинства людей язык Библии является как будто чужим.
Но что общего у нас с ранними квакерами, так это наша человечность и присущая ей духовность. Вместе с ними мы делаем акцент на сострадании, общности и открытости. Мы выражаем это словом «Любовь». Чего у нас нет, так это их особых исторических обстоятельств и того языка, – и мы не можем повернуть время вспять.
Барни Смит
январь 2024 г.
Источник: журнал The Friend
