Одно из ярких эссе Томаса Келли. Написано примерно в 1940 г.
В квакерской практике коллективного богослужения в молчании бывают особые моменты, когда над собравшимися воцаряется напряженная тишина, торжественность и глубинная сила. Божественный покров окутывает комнату, и пробуждающееся Присутствие пронизывает нас, преодолевая часть нашего уединения и замкнутости и соединяя наши духовные начала в над-индивидуальную Жизнь и Силу – целеустремленное, динамичное Присутствие, которое окутывает всех нас, питает наши души, произносит в нас радостное, невыразимое утешение и пробуждает в нас дремавшие прежде глубокие переживания. Неопалимая купина вспыхивает среди нас, и мы вместе ступаем на святую землю.
I.
Такие сплоченные собрания я отношу к случаям проявления коллективного мистицизма. Обычно принято считать, что мистический опыт – дело индивидуальное, когда отдельная душа попадает на первое, второе или третье небеса и ей открывается видение того, о чем людям не подобает рассказывать. И так, полагаю, чаще всего и бывает.
Однако известны случаи, когда два человека вместе переживали опыт восхождения в удивительное Присутствие Бога в Его явлении и славе. Самый яркий из известных мне – это случай Августина и его матери Моники, которые, сидя вместе у окна с видом на сад и беседуя о чудесах жизни преданных душ, были одновременно охвачены чувством богоявления, испытав блаженство и восторг от Божественного Прикосновения.
Но нам не нужно отправляться в отдаленные в пространстве и времени места, чтобы найти подобный опыт совместного вхождения в свет Вечной Любви. В наши дни вновь и вновь случается так, что два или три человека ощущают частичное стирание границ своей обособленности. Не всегда и не часто это такой же возвышенный опыт, как у Августина и Моники, и он не предполагает потери контакта с миром чувств. Но после совместной беседы о важных духовных материях двое или более Друзей, знающих друг друга на глубоком уровне, оказываются окутанными чувством единства и Присутствия, которое приглушает все слова и погружает их в невыразимое спокойствие и взаимосвязанность внутри необъятной жизни. Реальность Бога и Его любовь становятся неоспоримыми. Его присутствие, как живое прикосновение, располагается над ними. Когда один из Друзей в такой тишине говорит, его слова тесно соединяются с мыслями других, и тогда слова становятся ненужными, а молчание превращается в мост не разделения, но общения.
Я считаю, что сплоченное собрание относится к тому же типу, только более умеренному и более распространенному, но, тем не менее, очень похожему на реальный мистический опыт. Ведь время мистического переживания имеет все градации и оттенки, от невероятных высот до очень легких моментов душевного подъема и слабых проблесков славы. На сплоченном собрании присутствует ощущение, что в нашу среду вошла новая Жизнь и Сила. И нам известно не только то, что мы находимся среди Святого Присутствия, но и то, что другие, сидящие с нами, переживают такое же приподнятое состояние и обретение силы. Мы можем не знать своих соседей в каком-то внешне личном смысле, но теперь мы знаем их как бы изнутри, и они знают точно так же нас, как души, ожившие в тех же сферах и влившиеся в Тело Христово, которое есть Его Церковь. Снова и снова эта общность жизни и водительства от Присутствия, находящегося среди нас, становится очевидной благодаря тому, как произносимые на собрании слова соединяются одно с другим и с нашими внутренними мыслями. Я полагаю, что это часто случается со всеми нами, поскольку общая жизнь и общий поток пронизывает всех. Мы общаемся друг с другом, потому что с нами и через нас общается Божественное Присутствие. Это действительно ощущение причастия святых.
Джон Хьюз однажды рассказал о двух Друзьях, сидевших бок о бок на таком сплоченном собрании. Тайные потоки богослужения струились с силой, но затем наталкивались на преграду. Один человек нервно двигался, но не вставал. Наконец поднялся второй Друг и произнес несколько слов, наполненных ищущей силой, и собрание продолжилось в ощущении покрова. После того как собрание прервалось, тот, кто говорил, подтолкнул своего молчаливого соседа и сказал: «В следующий раз, Генри, говори это сам».
Но в сплоченном собрании нас интересуют не такие яркие сопутствующие события, которым удивляются сомневающиеся Фомы, а главный факт – всеобъемлющее присутствие Вечного. Ведь именно в такие святые моменты Сам Бог милостиво открывает Себя. Сплоченное собрание, как опыт группового мистицизма, демонстрирует все четыре характеристики, которые Уильям Джеймс относит к мистическим состояниям, а именно: неизреченность, интуитивность, кратковременность, бездеятельность воли.
Этот опыт неизречен; его невозможно полностью передать словами. Мы проходим через такие моменты расширенного видения, но никогда не можем передать другим все то чудо, и силу, и жизнь, и возрождение, которые познали, находясь среди непосредственного Божественного Присутствия. Не испытавшему его другу мы можем сказать лишь то, что Филипп сказал Нафанаилу об Иисусе: «Пойди и посмотри». И таким должен быть рассказ о любом переживании Бога, как индивидуальном, так и групповом. «Он – чудо и радость, суд и сила. И Он больше, чем всё это. Пойди и посмотри».
Этот опыт обладает интуитивностью. Покров Божий в сплоченном собрании несет с собой ощущение прозрения и познания. Мы познаем Его таким, каким не знали прежде. Тайны этого удивительного мира в какой-то степени становятся открытыми. Мы по-новому постигаем жизнь, мир и самих себя, изнутри. И вот, мы увидели Бога. Может быть, мы и не выходим со сплоченного собрания с одним четким высказыванием или суждением, заключенным в капсулу знаний, но мы гораздо более уверены в динамичной, живой, действующей Жизни, потому что ощутили прикосновение той убеждающей Силы, которая покоряет нас, пока мы не найдем свой дом в Нем. И, выражаясь старинной фразой, мы ощутили на себе исцеление, которое нисходит из-под Его крыльев. Мы были вновь заряжены этой Силой и вновь почувствовали эту нежность, чтобы встретить будничный мир людей с новой остротой и новой стойкостью.
Он кратковременен. Ощущение Божественного покрова в группе редко длится дольше часа или даже менее того. Нельзя ухватиться за него и не дать ему угаснуть; нельзя вернуть его в следующее воскресенье по своему желанию. Каждое такое собрание – это милостивый дар Вечной Благости, и взоры каждого должны ожидать Того, Кто дает нам пищу в свое время.
Он несет в себе ощущение бездеятельности воли. Кажется, что на нас воздействует Нечто Большее, чем мы сами, что успокаивает наши измученные временем души и вкладывает в нас, словно в день Творения, дыхание жизни. Когда на таком собрании встают, чтобы выступить, возникает ощущение, что нас используют, играют с нами, говорят через нас. Это такое же удивительное переживание, как и молитва, когда мы, молящиеся, уже не являемся инициаторами мольбы, но, кажется, передаем импульс, идущий из глубины души. В таком опыте хрупкие границы нашей самости как бы смягчаются; и вместо того, чтобы говорить «я молюсь» или «он молится», лучше сказать «происходит молитва». Так и в истинно наполненном собрании выступающий человек не приписывает себе никакой заслуги в том, что он сыграл роль в разворачивающемся богослужении. На самом деле он глубоко сожалеет, если кто-то после служения говорит о нем лестно. Ибо ощущение себя податливым инструментом Божественной Воли характеризует истинное говорение «в Жизни». Под таким покровом человек выходит на устное служение, часто без страха и трепета, и замолкает без собственного осознания, после того как его роль исполнена. Ибо Тот, Кто превыше всех людей, стал местом сбора группы, Он становится ведущим и управляющим ходом служения. С удивлением можно услышать, как новый говорящий, если их несколько, затрагивает другой элемент темы собрания. И у первого никакой ревности, никакого сожаления о том, что он не додумался сказать это, а лишь благодарность за то, что ангел пришел и возмутил воды, и что многие находят исцеление через Единую Жизнь. Сплоченное собрание – это место не для укрепления личной репутации, но для самоотверженной уступчивости и послушания Шепоту Ведущего.
К списку У. Джеймса можно добавить пятую черту мистического опыта – чувство единства, единства с Божественной жизнью, которая милостиво позволила нам прикоснуться к Его одеянию, единства с нашими собратьями по богослужению, ибо Он разрушил преграду между нашими отдельными личностями и наполнил нас чувством общности. Это единство с нашими собратьями по богослужению, в котором мы «вписаны в сердца друг друга», в некотором смысле создается и утверждается в час богослужения. Но в более глубоком смысле в этот час обнаруживается, что мы находимся вместе в одном теле, которое есть истинная и кафолическая незримая Церковь. И в какой-то мере яркость нашего единства меркнет, становится преходящей, ослабевает по окончании собрания. Но факт, проявившийся на собрании, а именно то, что мы – одно тело, сокрытое со Христом в Боге, остается надежно защищенным от приливов и отливов чувств и эмоций.
II.
Что является основой и опорой сплоченного собрания? Я убежден, что в конечном счете – Реальное Присутствие Бога. Легко было бы назвать это чувство ощущения покрова простым психологическим эффектом. Психологические понятия настолько пропитали наше современное мышление, что очень легко торопливо использовать популярные концепции, лежащие под рукой, и применять их к любому опыту. В каком-то смысле всё, что мы думаем и переживаем, – это «просто психологическое явление».
Но в последние три десятилетия против разрушительных последствий «психологизма» началось резкое восстание в пользу реализма. Знание любого рода, утверждает реализм, не просто субъективно; оно достигает реального. Сам факт наличия в нашем разуме знания не создает презумпции ложности или недостаточной верности реальному. При таком обращении к реализму мы снова открываем ворота перед утверждением мистиков, что мистический опыт – это не просто вопрос субъективных состояний, а вопрос объективной реальности.
Я верю, что групповой мистицизм сплоченного собрания опирается на Реальное Присутствие Бога среди нас. Квакеры в целом придерживаются веры в Реальное Присутствие, такой же прочной и основательной, как вера римо-католиков в Реальное Присутствие в гостии, в хлебе и вине мессы. Римо-католик убежден в том, что в гостии присутствует буквальное, вещественное Тело Христа. Для него месса не является простым символом, драматизацией неких образных отношений человека с Богом. Он убежден, что Существование, Жизнь, Тело Христа, действительно присутствует и проникает в тело человека. Здесь квакер очень близок к римо-католику. Ибо реальное присутствие на сплоченном собрании – это экзистенциальный факт. Говоря философским языком, это онтологический, а не просто психологический вопрос. Узы единения в божественном общении экзистенциальны и реальны, а не образны. Это жизнь Самого Бога, в жизни Которого мы обитаем, движемся и обладаем своим бытием. И сплоченное собрание – это особый случай святого братства, благословенного Сообщества.
III.
Какие условия благоприятствуют собранию? Давайте отважимся ответить на этот вопрос с позиции смирения, а не в духе человека-хозяина, столь характерного для нашей современной постбэконовской эпохи. В лучшем случае мы попытаемся определить лишь благоприятные условия и побуждающие стимулы, но не то, как взять полный контроль над этим мероприятием.
Одно из условий такого группового опыта, по-видимому, заключается в следующем: некоторые люди должны уже на момент прихода на собрание глубоко проникнуться духом богослужения. В начале собрания уже должно быть несколько горящих сердец. В них и от них начинается работа богослужения. Духовная преданность нескольких человек, молчаливо погруженных в активное богопочитание, необходима, чтобы зажечь остальных, помочь тем, кто приходит на службу со спутанными, напряженными, смятенными мыслями, чтобы растопить их, успокоить, раскрепостить и сделать податливыми, готовыми к работе Бога и Его Реального Присутствия.
Существует реальная невидимая работа по зажиганию и взаимопомощи в богослужении, которую должны выполнять некоторые из участников этой молитвы, направляя ее на других, а также на себя. Это внутренняя работа с молитвой. Ее язык – не «я», не «ты», а «мы». Это пробуждение и сонастройка, которая происходит с энергией в душе. В силе и труде человек возносит группу, во внутренней молитве, высоко пред престолом. Душевным трудом воспламененный молящийся держит группу, своих товарищей и себя самого, высоко над мирским и обыденным, и молится в спокойствии, испрашивая, чтобы Свет изгнал тени своеволия. Там, где эта внутренняя работа по поддержанию молитвы полностью отсутствует, не уверен, что сплоченное собрание может получиться.
Это означает предварительную подготовку к богослужению. Богослужение и подготовка к нему начинаются еще до того, как человек покидает свой дом. Они начинаются, когда человек просыпается воскресным утром, еще не встав с постели. Богослужение в доме собраний с друзьями должно быть лишь особым периодом в жизни человека, наполненной богослужением, которое лежит в основе всех его повседневных дел. Такое богослужение – не прерывистый процесс, а фундаментный пласт жизни детей Царства Божьего. И такое особое чувство связанности и единства с другими, которое испытывают на собрании, – это лишь время особого усиления живой связанности и единения в любви между душами; оно переживается ежедневно, когда мы возносим внутреннюю поддерживающую молитву друг за друга.
Второе условие имеет отношение к произносимым на собрании словам. Конечно, глубина наполнения собрания не пропорциональна количеству произнесенных слов. Сплоченное собрание может проходить в полном молчании, с нарастающей глубиной и интенсивностью, и так до тех пор, пока собрание не закончится, и с глаз не будут украдкой смахнуты слезы. Такие действительно впечатляющие часы непрерывного молчания часто сопровождаются подлинным развитием духовных изменений и опыта. Это насыщенные моменты, и качество вторых пятнадцати минут определенно отличается от качества первых пятнадцати минут. Внешне все периоды молчания кажутся одинаковыми, как одинаковы все минуты на часах. Но внутренне Благий Ведущий богослужения направляет нас через поступательные проявления наставлений, и в молчании может наступить внутренняя кульминация, столь же несомненная, как и кульминация мессы, когда Тело Христово возносится в благоговении.
Прежде всего я имею в виду те периоды богослужения, в которые ни один человек, ни чья-либо речь не выделяется в виде того, что стало основным моментом собрания. Я имею в виду те периоды, когда словесно участвующие персоналии не возвышаются в глазах других, но приглушаются, смягчаются и отходят на второй план, потому что, говоря словами Фокса, «власть Господа была над всеми». Краткость, серьезность, искренность – и часто отсутствие внешнего лоска – характеризуют лучшую речь у квакеров. Слова должны вздыматься, как косматый утес, поднимающийся с поверхности тишины, под давлением речной мощи и тоски, раскаяния и удивления. Но, с другой стороны, слова не должны подниматься, как косматый утес. Они должны не нарушать молчание, но продолжать его. Потому что Божественная Жизнь, которая служила посредством молчания, – это та же самая Жизнь, которая сейчас служит посредством слов. И когда такие слова действительно произносятся «в Жизни», тогда после их прекращения продолжаются непрерывное молчание и богослужение, ибо молчание и слова были частью одной структуры, одного целого. Второй и третий выступающие только усиливают волнующее присутствие, пока не будет достигнута кульминация, и проницательный распорядитель собрания знает, когда его прервать.
В поистине сплоченном собрании сдержанность в высказываниях часто приносит больше пользы, чем многословие. Слова, которые намекают на чудо Божье, но не пытаются его раскрыть, имеют незавершенный вид. В тишине наших сердец Святое Присутствие завершает неоконченные высказывания гораздо более полно.
Темы, которые становятся главными на истинно сплоченных собраниях, бесчисленны. Но можно осмелиться и задаться вопросом, не являются ли некоторые темы более подходящими для такого собрания, чем другие. Какой-нибудь текст, внезапно напоминающий о вечных, неизменных отношениях человека и Бога, кажется особенно подходящим для того, чтобы послужить освобождающим стимулом, но ни в коем случае не принуждающим к появлению покрова. Такой отрывок, как «Господи! Ты – наше прибежище из поколения в поколение» [Пс 89:2] открывает перед нами видение гигантских и в то же время тонких пропорций. (Хватило бы у нас смелости произнести такие слова в бомбоубежище?) «Бездна бездну призывает голосом водопадов Твоих; все воды Твои и волны Твои прошли надо мною» [Пс 41:8].
Но простые личные повседневные случаи, или вспышки открытий, ярко проявившиеся в тихой душе, или трагико-героическая суматоха событий дня, вписанная в рамки Вечного Терпения и Убеждения, могут в той же мере послужить темами для такого собрания.
Словесная молитва, изливающаяся из смиренного сердца, часто переводит собрание с бурного обсуждения в глубины богослужения. Такие молитвы служат непреднамеренным обличением нашей малости и побуждают нас глубже погрузиться в богослужение и самоотдачу. Они открывают врата преданности, поклонения, смирения, покаяния. Они помогают объединить группу на том уровне, на котором находится настоящее единство. Ведь единство в источниках жизненных мотивов гораздо важнее, чем единство во фразах или внешних делах. Такие молитвы не только «создают» это единство, но и озвучивают его, и молящиеся объединяются в молчаливом благодарственном «аминь».
IV.
Но что, если собрание не было сплоченным собранием? Являются ли неудачными те собрания, на которых не было Божественного покрова? Совершенно точно, что нет. Если мы были исполнены веры, мы можем вернуться домой наполненными и обновленными с любого собрания.
Давайте четко определимся, что мистическая экзальтация не является обязательным условием религиозного поклонения и каждого проявления религиозного богослужения. Многие люди признаются, что не испытывают ни малейшего мистического возбуждения, но в душе они все равно преданы небесам. Было бы трагической ошибкой полагать, что религия предназначена лишь для небольшой группы людей, которые испытывают яркие, но преходящие внутренние переживания, и преподносить эти переживания так, чтобы те, кто относительно нечувствительны к ним, ощущали себя отверженными, лишенными доступа к Вечной любви, лишенными основной потребности в религиозной жизни. Суть религиозной жизни заключается в воле, а не в преходящих и переменчивых состояниях. Полное посвящение воли Богу открыто для всех, ибо каждый человек может проявить волю. Где есть такая воля, там есть и дитя Божье. Когда нам милостиво даются такие проблески славы, которые помогают облегчить нашу волю, мы можем быть смиренно благодарны. Но радостное отрешение от себя, дабы воля Божья, насколько она может быть различима, стала нашей собственной, – вот основное условие. В этой стойкости духа человек идет спокойно и невозмутимо, произнося одну лишь молитву: «Да будет воля Твоя». Уверенные в том, что мы в Его руках и что Он учит нас так, как мы не ожидаем, как через трудности, так и через радости, мы ступаем в благодарности, если Его солнце светит над нами, и в спокойствии, если Он ведет нас по бездорожью и безводью.
Как отдельные мистики, ведомые глубокой преданностью, учатся отвыкать от зависимости перед особыми моментами видения, не стремятся вечно покорять вершины, а месяцами и годами ходят в тени, в низинах и по суходолам, так и верующие в группах должны понять, что богослужение полностью полноценно, когда нет острых ощущений, нет особого чувства покрова. Прилежная душа и прилежная группа научились цепляться за реальность Божьего Присутствия, независимо от того, велико или слабо это ощущение. Если ветер Духа, веющий там, где Он хочет, согревает группу, вызывая невыразимое чувство единства, то верующие испытывают глубокую благодарность. Если же Божественный покров не ощущается, а совместная воля была выражена в молчаливом действии богослужения, верующие все равно могут вернуться домой наполненными и обновленными и сказать: «Это было хорошее собрание». В процессе группового богослужения души должны научиться безропотно принимать духовную непогоду и стремиться все глубже раствориться в Том, Кто делает всё прекрасным в свое время.
Источник: The Gathered Meeting, by Thomas Kelly
