Безнравственность патриотизма

Наша страна – это мир, наши соотечественники – это все человечество. Мы любим родину так же, как любим и все другие места на нашей планете. Интересы, права и свободы американских граждан не дороже, чем интересы всего человечества. Следовательно, мы не можем спокойно принимать воззвания к патриотизму и одобрять месть за оскорбление какой-либо нации.

Уильям Ллойд Гаррисон, аболиционист
«Декларация чувств, принятая Мирной конвенцией» (1838 г.)

Большинство считает очевидным фактом, что патриотизм – это добродетель. Нас учат дома, в школе и по телевизору, что любовь и гордость за нашу страну входят в число наших высших моральных обязанностей. Нас ежедневно призывают к патриотизму флаги, песни, праздники, памятники, марши, речи, изображения, литература и многое другое, что воспевает славу нашей страны. Наша вера в ценность патриотизма настолько глубоко укоренилась, что даже ставить ее под сомнение – табу. Если кто-то начнет критиковать наше личное чувство патриотизма (что является беспроигрышным способом разгромить аргументы борцов за мир), это ужалит нас и заставит защищаться. Мы думаем, что эти люди просто не понимают, что такое настоящий патриотизм, и, возможно, даже нам даже захочется купить наклейку на бампер с надписью «Мир держится на патриотизме».

Но так ли патриотизм способствует миру? Основываясь на собственном жизненном опыте, исследованиях, интеллекте и совести, я пришел к убеждению, что патриотизм несомненно аморален: он эгоистичен и иррационален, препятствует нашему объективному суждению, разделяет мир, способствует милитаризации, вызывает войны и противоречит учению Иисуса.

Патриотизм – это фаворитизм по отношению к «моей стране» и «моему народу». Если эгоизм или гордость по отношению к самому себе – это порок, то патриотизм или гордость по отношению к своей стране ничем не лучше..

Патриотизм затуманивает наше сознание; он мешает объективности и умаляет нашу способность рационально оценивать политическую ситуацию. Патриотизм склоняет нас к точке зрения нашей страны, ограничивая наше желание и способность рассматривать внешние точки зрения. Строго говоря, патриотизм порождает конформизм и замкнутость. Более того, патриотизм делает нас чрезмерно доверчивыми к тем, кто находится у власти, и делает нас уязвимыми перед злоупотреблениями этой власти.

Об этом ярко свидетельствует то, что произошло после 11 сентября 2001 г.: население США было захвачено волной лихорадочного патриотизма и восторженно приняло странные шаги государства. В качестве яркого примера возьмем Патриотический акт США. Кто осмелится выступить против такого благородного постановления? Неважно, что это связано с неоправданными нарушениями гражданских свобод. И правда, какой свободолюбивый гражданин США не любит безосновательную слежку, прослушивание телефонных разговоров, обыски и выемки, а также попадание в списки задержаний и запретов для полетов? Очевидно, что закон получил такое название, потому что политики знают, насколько патриотизм помогает манипулировать общественным мнением.

Усиление патриотической пропаганды в военное время должно быть достаточной причиной, чтобы заставить нас задуматься о собственно природе патриотизма. Обратите внимание на то, сколько флагов вывешено на праздниках в США, связанных с войной: День президента (в который отмечаются дни рождения Вашингтона и Линкольна, оба печально известных поощрением военных действий), День памяти, День независимости (празднование дня, когда колонисты объявили войну Британии) и День ветеранов. И как мало флагов появляется в другие федеральные праздники: День Мартина Лютера Кинга-мл. (чествование лауреата Нобелевской премии мира), День Благодарения (якобы отмечается благодарность и сотрудничество между европейскими колонистами и коренными американцами) и День труда. Связь между патриотизмом и войной даже не скрывается.

Я лично тоже испытал опьянение патриотизмом. Сразу после 11 сентября (до того, как я стал квакером), я поддержал войну в Ираке. Я считал, что причина была справедливой. Оглядываясь назад, я понимаю, что жил в тумане, основывая свое мнение на мимолетных и смутных представлениях. Поскольку я слышал что-то об оружии массового уничтожения (ОМУ), я мог смотреть шоу «Шок и трепет» с одобрением, наивно представляя, как Соединенные Штаты быстро уничтожат терроризм силой во всем мире. Я вздрагиваю, когда вспоминаю, как я публично спорил с кем-то о том, что Соединенным Штатам следует игнорировать предостережения Организации Объединенных Наций относительно ввода войск в Ирак.

Когда стало общеизвестным, что у Ирака нет ОМУ или связи с 11 сентября, и что война основана на лжи, я почувствовал себя преданным. Я также почувствовал себя виноватым за свое неправильное суждение – как я мог оказаться таким легковерным? Разобравшись с этим, я в конце концов увидел, что стал жертвой ошеломляющего воздействия патриотизма.

В детском саду я выучил таинственный ритуал утреннего пения, в котором человек как робот дает клятву всей своей жизни флагу и одной нации под «невидимым» Богом (как это слышал разум моего ребенка), дающей свободу и справедливость для всех. Теперь я понимаю, о чем говорю. И я понимаю, что люди, в первую очередь христиане, не должны давать клятв вообще (Матф. 5:34), ни в коем случае ни перед материальным объектом (символом), ни в коем случае перед одним конкретным народом среди многих, и уж тем более перед чем-то под властью Бога! Теперь я знаю, что ни одно царство кроме незримого (послание от Луки 17: 20-21) не способно дать свободу и справедливость для всех.

Я помню, как меня взволновала военная песня, известная как «Усеянное звездами знамя». В седьмом классе я даже занял третье место в конкурсе сочинений на тему «Что для меня значит патриотизм?» Я практически приравнял «Америку» к «свободе», – ошибочное суждение, на котором было основано эссе и за которое я был вознагражден.

Многих из нас в школе учили, что «Америка – величайшая страна в мире», в то время как более темные аспекты нашей истории в значительной степени игнорировались или замалчивались. Так как же я мог не рассматривать Соединенные Штаты как невинное государство, а всех, кто выступает против, как неразумных и даже злых людей? Как я мог не предполагать, что все, что делают Соединенные Штаты, должно работать безошибочно, и что президент всегда говорит правду?

Патриотизм разделяет мир. Анархистка Эмма Гольдман в речи 1908 года о патриотизме и милитаризации сказала: «Патриотизм предполагает, что наш земной шар разделен на маленькие точки, каждое из которых окружено железными воротами». Патриотизм отделяет нас от них и создает чувство гордости за нашу человечность, настраивая общества друг против друга под тем предлогом, что для защиты мы должны быть готовы убить любого из “чужаков”. Если все страны поощряют гордость за собственную исключительность, стоит ли удивляться тому, что возникают войны? Кроме того патриотизм имеет тенденцию способствовать национализму, как, например, это произошло в нацистской Германии и во многих американских штатах, дискриминирующих иммигрантов.

В парадигме патриотизма космополитичность нелогична. Если бы для каждого человека патриотизм к своей стране был очевидной добродетелью, это априори не привело бы ни к чему хорошему. Если англичане должны быть патриотами по отношению к Англии, а французы по отношению к Франции, тогда у Англии и Франции сам по себе возникает конфликт интересов и морали. Два лидера не смогут принять точку зрения друг друга, и оба были бы правы. Две армии столкнутся, и обе поступят правильно при таком моральном законе.

Патриотизм – главный фактор, способствующий милитаризму и войне. Патриотизм – основная сила, прославляющая военное насилие, и ничто не способствует распространению войны больше, чем поклонение военным героям. Пока преобладает мнение, что нет более славной, почетной и героической службы, чем тренировки с целью того, чтобы стать машиной для убийства, будет война, поскольку у любого лидера, который мечтает о нападении, будут легионы ищущих славы молодых людей. Поклонение военным героям – вот что позволяет порядочному человеку совершать убийство по приказу с чистой совестью. Альберт Эйнштейн писал в 1931 году в книге «Мир, каким я его вижу»: «Величайшее препятствие для международного порядка – это чудовищно преувеличенный дух национализма, который также носит красивое, но неправильно используемое название патриотизм».

Патриотизм противоречит учению Христа. В Нагорной проповеди Иисус заявил: «Вы слышали, что сказано: “Возлюби ближнего твоего и ненавидь врага твоего”. Но я говорю вам: “Любите врагов ваших”» (Матф. 5: 43-44). В контексте Еврейского Закона, на который здесь ссылается Иисус, «ближний» означает «собрат по Израилю», то есть «соотечественник». Таким образом, слово «враг», используемое в противоположность этому, вероятно, будет пониматься как относящееся к национальному врагу. Иисус требовал, чтобы не делали различия между соотечественником и иностранцем.

Фактически, верность любому действующему правительству – это согласие на насилие. Власть правительства коренится в насилии, как в вооруженных силах, так и в вооруженной полиции. Никто, искренне приверженный принципу ненасилия, не может с чистой совестью соглашаться с принципами организации, основанной на военной силе. Мы можем придумать множество объяснений предполагаемой необходимости правительства использовать этот инструмент, но это противоречие нельзя отрицать. Конституция Соединенных Штатов, якобы «высший закон страны», дает правительству право объявлять войну. Но мы должны признать другой закон высшим, поскольку мы не можем служить двум господам (Матф. 6:24), давайте не будем слугами человеческими (1 Кор. 7:23), но пусть наша единственная преданность будет Царству Божьему. Это Царство не требует, чтобы его подданные сражались за него (от Иоанна 18:36), потому что у нас есть только один Владыка, и все мы братья и сестры (Матф. 23:8).

Лев Толстой в своем эссе 1896 года «Патриотизм или мир» (тоже хороший лозунг для наклейки на бампер) пишет: «Если же христианство действительно дает мир и мы действительно хотим мира, то патриотизм есть пережиток варварского времени, который не только не надо возбуждать и воспитывать, как мы это делаем теперь, но который надо искоренять всеми средствами: проповедью, убеждением, презрением, насмешкой». В дальнейшем, в труде «Патриотизм и правительство» (1900) он напишет:

чувство патриотизма… – чувство безнравственное потому, что, вместо признания себя сыном бога, как учит нас христианство, или хотя бы свободным человеком, руководящимся своим разумом, – всякий человек, под влиянием патриотизма, признает себя сыном своего отечества, рабом своего правительства и совершает поступки, противные своему разуму и своей совести.

Если вы все еще сомневаетесь в безнравственности патриотизма, я призываю вас прочитать принципы из книги «Вера и практика» и искренне спросить себя, не противоречит ли патриотизм каждому принципу мирного общества.

Распространенный контраргумент сторонников патриотизма состоит в том, что, возможно, радикальный патриотизм это плохо, не весь, а именно чрезмерный, империалистический, слепой, узколобый, абсолютный – есть множество вариаций – но только не наш «здоровый» патриотизм.

Патриотизм в чистом виде, от которого берут начало все остальные его формы – это стремление своей страны претендовать на славу и власть над всеми остальными из-за превосходства своего народа. Сказать, что чрезмерный патриотизм – это плохо, но, мол, есть «золотая середина» патриотизма, значит признать, что чрезмерное продвижение насилия – это плохо, но умеренная его пропаганда – хорошо. Неимпериалистический патриотизм по-прежнему подразумевает принятие империализма прошлого. Какая страна не была основана или возвышена благодаря несправедливым завоеваниям? И все же у нас нет никаких сомнений в нашей «верности флагу». Сам по себе патриотизм ослепляет и сужает наши умы. По сути, это предвзятость. Этого предполагаемого «дальновидного» патриотизма не существует, он есть разве что для корыстного манипулирования другими, потому что правильно смотреть на патриотизм – значит видеть и его пагубные последствия. Если мы удалим все исключительное в патриотизме, от него ничего не останется.

Большинство согласится с тем, что мои аргументы верны в контексте деспотизма. Однако некоторые могут возразить, что, поскольку наше правительство является демократическим, право на инакомыслие является его отличительной чертой и, по сути, в первую очередь тем, что делает его достойным патриотизма. Отсюда следует, что наш патриотический долг ставить под сомнение власть, и что, как сказал Говард Зинн, «инакомыслие – это высшая форма патриотизма».

Учитывая Первую поправку, я могу понять, почему кто-то может подумать, что инакомыслие является патриотическим, и я раньше тоже так считал. Однако взгляните на это заявление лингвиста и политического активиста Ноама Хомски: «Разумный способ сохранить пассивность и послушание людей состоит в том, чтобы строго ограничить спектр приемлемых мнений, но разрешить очень оживленные дискуссии в этом диапазоне и даже поощрять более критические и диссидентские взгляды. Это дает людям ощущение свободного мышления, в то время как исходные предпосылки системы подкрепляются ограничениями, налагаемыми на разрешенные темы дебатов».

В публичном дискурсе возникает ощущение, что мы можем не соглашаться, как угодно, но если это в духе патриотизма. Таким образом, похоже, что инакомыслие требует патриотизма для его легитимации. Поэтому, хотя мы можем расходиться во мнениях по конкретным вопросам, предварительным условием является согласие с системой в целом, согласие с системой, основанной на насилии. Каждый раз, когда мы проявляем патриотическое несогласие, мы снова и снова покупаемся на эту уловку системы. Возможно, ничто не укрепляет насильственный статус-кво больше, чем патриотическое инакомыслие – оно подразумевает, что, какими бы ни были наши разногласия, единственная предпосылка, которую даже самый радикальный диссидент не осмеливается ставить под сомнение – это правление посредством насилия.

Отказ от патриотизма может показаться шокирующим и болезненным шагом. Но я осмелюсь сказать, что многие люди в Соединенных Штатах, читающие это, не очень любят Соединенные Штаты, хоть мы и можем думать иначе. Что нам действительно нравится, так это идеализированная версия Соединенных Штатов. Мы любим ценности равенства и свободы, закрепленные в Декларации независимости. Но эти ценности возникли не в 1776 году; они существовали задолго до этого и будут продолжаться еще долго, даже если США прекратят существование. И настоящие Соединенные Штаты никогда не соответствовали этим идеалам. Неравенство и несвобода были вписаны в Конституцию США вместе с институтом рабства, и с тех пор продолжаются через различные формы угнетения. На это мы можем возразить, что мы любим великое мужество и настойчивость народа Соединенных Штатов в преодолении этой несправедливости. Но зачем отдавать должное Соединенным Штатам за то, что живет в человеческой душе? Разве люди со всех уголков Земли не проявляли этого же духа? Правительства поначалу противостоят большинству великих реформ, и именно преследование со стороны Соединенных Штатов во многом и зачастую обусловливала настойчивость этих людей.

Некоторые утверждают, что патриотизм сплачивает страны. Но зачем вообще предполагать, что это хорошо, что статус-кво следует поддерживать? Даже то, что этот тезис предлагается в качестве аргумента, показывает глубину нашей идеологической обработки и напрямую отражает точку зрения, которую сильные мира сего всегда пытались внушить массам через патриотизм – что все, что поддерживает нынешний истеблишмент, хорошо и необходимо. Если бы один только патриотизм сплачивал общество, это было бы искусственной основой, поддерживающей отжившую традицию. Политические учреждения должны сохраняться только до тех пор, пока они справедливы и выгодны. Здоровая социальная организация должна быть способна органически существовать, делая патриотизм в лучшем случае излишним.

Если мы хотим достичь мира во всем мире и создавать общества, не основанные на насилии, сейчас самое время для перемен. Но если мы искореним патриотизм, какой объединяющий принцип сможет его заменить? Один ответ – гуманизм. Он объединяет не конкретную группу, а всех людей. Если гуманизм окажется слишком слабым чувством, позвольте себе принять всеобщую любовь. Это может произойти, когда мы осознаем нашу связь с другими и лежащее в основе единство всех вещей. Когда мы переживаем ощущение единого Света, присущее каждому, и узнаём ту же самую божественную сущность в других, тогда, как писал основатель квакерства Джордж Фокс, мы «радостно ходим по миру, откликаясь на голос Бога в каждом».

Тони Уайт

2011

Перевод А. Грушко

Источник