Квакерский рассказ для детей
Как хороши дождливые дни. Тогда маленькая Бетти навещает своего дедушку. На эти дни судьба приберегает ей самое большое удовольствие, какое только можно получить в этом маленьком сельском кусочке рая. В дождливые дни она играет на мансарде.
Вот и сегодня. Дождь как зарядил после полудня, так и льет не переставая. Дует северо-восточный ветер, все вокруг потемнело. Самое время зарыться в старенький сундук или буфет, спрятавшийся позади дымохода. Бетти рассчитывает на волнующую часть одного из романов Уэверли. Мрачные углы, глубокий сундук, кладовка, чье содержимое разглядеть совершенно невозможно, и даже висящие связки лука – все это помогает погрузиться в атмосферу романтически загадочную.
Бетти уже приготовилась усесться поудобнее у окошка, находящегося почти у самого пола и продолжить наслаждение от «Красной перчатки». Она нагнулась и случайно коснулась ручки от ящика, прямо под подоконником. Сюда она еще не заглядывала. Ну-ка, что там внутри? Несколько книжечек в кожаном переплете, пожелтевшая газета. Какой маленький лист и неуклюжий черный шрифт. Глаза наткнулись не необычную заметку в колонке «Объявления».
«Для того, кто украл кипу шкур пятого числа текущего месяца, здесь сообщается, что хозяин этих шкур хочет стать его другом. Если бедность толкнула его на совершение дурного поступка, то хозяин обещает сохранить его в тайне и научить его добывать деньги способом, не входящим в конфликт с человеческой совестью».
Надо же, какое замечательное предложение! Но чу… Шаги… Это бабушка поднимается по лестнице на чердак.
– Бабуля! – Бетти никак не могла дождаться, пока та поднимется.
– Послушай, что я нашла! – И она прочла это странное объявление.
Сначала бабушка вытащила из сундука старое стеганое одеяло, потом уселась в кресло, и лишь тогда начала свой рассказ.
– А я совсем забыла про это. Интереснейшая история связана с этим объявлением. Мы с дедушкой поместили его в газете…
– Вы, да? Ой, бабулечка, расскажи, ну расскажи же!
– А я и рассказываю. Не спеши, все узнаешь. Дедушка тогда выделывал ценные шкуры – он их дубил особым способом, и у нас их скопилось много. Однажды ночью ему послышался какой-то шум возле сарая. Дедушка поспешил к кухонной двери, открыл ее, но в темноте едва различил силуэт какого-то человека. Раскачиваясь под тяжелой ношей, он шел к соседней ферме.
В то время на ферме Таунсэнд снимала маленький домик одна несчастная семья. Отец у них опустился до того, что был пьян дни на пролет, в общем, совсем никудышный малый. Но они были наши ближайшие соседи, и их тощая коровенка частенько забредала в нашу кукурузу; взятый на время инструмент не раз возвращали поломанным, да и еще много чем досаждали.
Конечно, первым побуждением дедушки было отправиться прямо к этому негодяю и обвинить его в воровстве. Мы как раз говорили с ним об этом, и вдруг дедушка переменил свое решение. Ведь мы знали, как жена и дети этого человека страдают от бесконечной нужды. Мы пытались им помочь, но безуспешно. И повесить на них такой позор вдобавок к их несчастьям! Ну, дедушка и попробовал поместить эту заметку в газету.
Прошло три дня, как вышла газета. Мы собрались уж спать ложиться, спустили кошку в подпол, свечи стали зажигать, как вдруг кто-то постучал в дверь под навесом. Ночь была холодная и дождливая, вот как сейчас.
Бабушка задумчиво погладила лежавшее на коленях одеяло.
– Я сразу почувствовала, кто это. И в самом деле, дедушка открыл дверь – а там наш сосед – шляпа надвинута на глаза, шкуры перекинуты через плечо. Минуту он молчал, потом тихо пробормотал: «Вот ваши шкуры мистер Сэйвэри. Куда их положить?»
– Подожди, я зажгу фонарь и мы снесем их в сарай, – ответил дедушка. – Потом зайдешь и все расскажешь.
Пока они отсутствовали, я посуетилась немножко, слазила в подвал за тыквенным пирогом, вскипятила чайник для кофе, достала консервированную говядину, и когда они вошли я сказала: «Сосед, я полагаю, небольшой ужин тебе не повредит». А он стоял как раз в дверях, и вдруг развернулся с такой скоростью, что я подумала – сейчас убежит.
Но он уперся в косяк, уткнул лицо в сгиб локтя, и я, честно, говоря, испугалась – с такой силой затряслись у него плечи. Дедушка знаками попросил меня не вмешиваться. Я стояла спокойно, и через несколько минут, не оборачиваясь, бедняга заговорил: «Первый раз я украл. Не знаю, что на меня нашло, а все эта пьянка и вечные ссоры! Никогда не думал, что я дойду до этого. Никогда не думал, что дойду до такого. Но как я покатился вниз, по кривой дорожке – все подталкивали меня. Все – кроме вас. И как же я вас возненавидел. За вашу помощь, за ту еду, что вы посылали моей жене и детям! Она больна, дети голодают. И я украл шкуры. Я думал сбыть их при первом же случае. Но тут подвернулась эта газета… и я прочел… Что пользы мне…»
И речь его совсем потонула в рыданиях.
Голос дедушки звучал мягко и дружелюбно, но без той унижающей достоинство мужчины жалости, что хуже любых оскорблений. «Сегодня, парень, начнешь новую жизнь. Хватит. Ты достаточно молод и силен, и нет нужды терять время даром. Целый год ни грамма – на этом условии я беру тебя завтра на работу, и с хорошим жалованием. И сынку твоему дело найдется: будет урожай собирать. Да хоть, на худой конец, камни с пастбища оттаскивать. Забудь про шкуры – это была твоя первая кража и последняя. Садись, поешь. Тут вот Мэри кофе сварила – попробуй. При жажде хорошо помогает. Ну, выше нос, парень, воспрянь духом ради твоей жены и детей!»
Тут наш гость уселся за стол, но поначалу есть не мог. Я решила выйти – вдруг он при женщине чувствует себя неловко. Когда я вернулась, уже не было ни его, ни еды. И дедушка сказал, что бедняга поклялся начать новую жизнь, если дедушка его поддержит, да поможет ему Бог!
– Какой чудесный способ перевоспитывать воров, – промолвила Бетти задумчиво и проследила глазами тропинку, ведущую на ферму Таунсэнд, и уже едва различимую в сумерках. – И он стал вести себя хорошо?
– В том-то и дело! Много лет он был нашей правой рукой. Казалось, он только за то любил каждое животное на ферме, что они были дедушкины.
– И правильно делал. И я тоже дедушкина, и меня тоже надо любить. И тебя, бабуля. И дедулю. Пойдем спустимся и поищем его.