Мистицизм нашего времени. Переосмысляя духовные работы Томаса Келли

Когда квакер и автор классики духовной книги «Свидетельство преданности» Томас Келли обучался в 1931 году в докторантуре Гарварда, он написал письмо своему другу и дал оценку работам знаменитого британского математика Бертрана Рассела. Ученый показался Келли «интеллектуальным монахом», сбежавшим в безопасный край чистой логики, чтобы избежать «инфекции активного существования» и «жалкой суматохи жизни».

Когда спустя неделю после президентских выборов я изучал записи Келли в Хаверфордском колледже, находящемся неподалеку от Филадельфии, спрятавшись в укромном помещении специальных коллекций библиотеки, меня поразило его замечание о Расселе. Я осознал, что многие в таком же ключе высказывались и про мистиков – таких, каким был сам Келли. Про таких говорят, что они бегут во внутренний мир духовных переживаний, чтобы избежать жизненных сложностей.

Подобные предположения небезосновательны. Размышления Келли о мистицизме находились в тени психолога и философа Уильяма Джеймса. Келли работал над предложенным Джеймсом понятием мистицизма как личном опыте человека. Тогда же на творчество Келли повлияла книга Эвелин Андерхилл «Мистицизм», ее двенадцатое издание было опубликовано во время учебы Томаса в Гарварде. Андерхилл описывает интроверсию как «необходимое мистическое искусство», которое позволяет наблюдателю «отвлечь внимание от внешнего мира».

Исходя из предтеч, кажется вполне разумным назвать Келли проводником к переживаниям внутренней жизни. Мои исследования заставили меня взглянуть на него иначе. Сейчас я вижу Келли как мистика, чья жизнь связана с приверженностью этому миру, а не с бегством от него. И он может быть ценным источником для каждого, кто ищет обращенной к миру духовности.

Я познакомился с работами Келли, когда мне было тридцать два года. Отчетливо помню этот момент, т.к. обнаружил пометку, которую я сделал на полях биографического введения к «Свидетельству преданности», над которым Томас работал в свои тридцать два года. Мне очень хотелось исследовать его внутреннюю молитвенную жизнь, о которой он писал и которой жил, поэтому помимо его работ меня привлекла его биография.

Родившись в квакерской семье, целеустремленный Келли желал реализоваться в академической среде. Он был убежден, что успешная карьера академического философа позволит ему оставить значимый след. Он получил докторскую степень в Хартфордской теологической семинарии в 1924 году и начал преподавать в колледже Эрлем в Индиане. Однако он тосковал по утонченной интеллектуальной среде и престижу элитного колледжа Восточного Побережья. В 1930 году он начал работу над второй докторской диссертацией в Гарварде, предполагая, что она станет его билетом на восток. Но когда он явился на защиту своей диссертации в 1937 году, то пережил приступ паники, и не смог подобрать слов, так как его разум был пустым. Гарвард отказал ему в повторной защите.

Неудача оказалась поворотной точкой в его жизни. Келли погрузился в глубокую депрессию, и его супруга опасалась, что он наложит на себя руки. Академический провал также послужил его самому глубокому мистическому переживанию. Спустя несколько месяцев он приходит в себя, будучи, как он описал в письме супруге, «сильно потрясенным переживанием Присутствия».

Дуглас Стир, друг и коллега Келли в Хаверфорде, где он тогда преподавал (вернувшись с востока), резюмировал восприятие многими людьми духовного плода Томаса:

Напряженный период в его жизни закончился. Он вернулся к адекватности. Образовавшаяся расщелина внутри него начала закрываться, скалы провалились и заполнили пропасть, и то, что было разделено, срасталось изнутри.

Три года спустя, на сорок седьмом году жизни, Томас Келли внезапно скончается во время мытья посуды. Его эссе, опубликованные в «Свидетельстве преданности», были написаны в период между «закрытием расщелины» и его смертью. Он умер не только ученым, писавшим на тему мистицизма, но мистиком, который не понаслышке знал, что опыт духовного уединения и есть сущность религии.

Вместо того чтобы после обретения новой, полноценной жизни погрузиться в уединение духовного блаженства, Томас Келли отправляется в изнурительную трехмесячную поездку по Германии летом 1938 года, где он читал лекции, выступал на собраниях немецких квакеров, а также помогал тем квакерам, кто пострадал от действий гитлеровского режима.
Келли отправился в Германию, чтобы выступить на Лекции Ричарда Кэри, на годовом собрании немецких друзей. В своих письмах домочадцам он подробно рассказывает о тщательной подготовке. Он часто встречается с переводчиком, по несколько часов в день работает над переводом текста на немецкий язык. После смерти Келли его супруге написала переводчица, квакер еврейского происхождения. Она поделилась, что присутствие Келли и его послание были тем, в чем нуждались немецкие друзья во «время нарастающей тревоги и отчаяния».

С первых предложений лекции Келли демонстрирует свой богатый язык. Он производит впечатление проповедника мистического опыта, «внутреннего присутствия Божественной Жизни». Его цель – засвидетельствовать переживание божественной жизни, этого «поразительного, восхитительного, торжествующего и победоносного жизненного пути». Он не аргументирует в его пользу и не раскрывает психологию пути, как это сделал бы У. Джеймс, а лишь описывает пережитый опыт.

Важно отметить, что в своей лекции уже на раннем этапе он отвергает сверхъестественный характер своего опыта. Спустя двадцать лет сын Келли вырежет этот раздел из текстовой публикации лекции. Причин может быть несколько – возможно из-за большого объема посвященной проблеме текста, а может быть потому, что он не соответствовал стилю духовного послания. Келли считал послание движения социальных евангелистов слишком приземленным, не пользующимся убеждающей и увлекающей силой Вечного. Именно в этом единственном вопросе он согласен с богословом Карлом Бартом. В то же самое время описываемый опыт не предполагает исход или бегство от мира. «Вечное во Времени, – пишет Келли, – прорывается сквозь Время, лежит в основе Времени». Фактически, мистическое открытие «Запредельного» открывает второе запредельное: «мир земных нужд, боли, радости и красоты». И здесь нет либо-либо.

Томас Келли. Духовные работы

Томас Келли

Именно здесь опыт Келли отличается от привычного понимания мистиков. За несколько недель в Германии он познакомился со многими квакерами. Он наблюдал, как они боролись за жизнь при нацистком режиме, претерпевая страх, тревогу и нужду, одновременно пытаясь помочь своим страдающим соседям.

Мы узнаем об этом из 22-страничного письма, которое он написал ближе к концу путешествия. Келли провел два дня во Франции, чтобы написать и отправить это откровенное письмо с описанием ситуации в Германии, опасаясь, что его письма из Германии могут прочитать. Он отмечает, что хотя Германия «нарядная и причесанная», ее душа остается полой. Если ты не нацист, ты должен жить в постоянном страхе, так как «нет закона, который сдерживал бы полицию». Он выражает изумление по поводу сложностей с получением достоверной информации, жалуется на отсутствие свободной прессы из-за того, что правительство тянет свои «щупальца» в каждый источник новостей. «Многие не обращают внимания на газеты, – пишет он. – Зачем им?»

Но он старается придать своим обобщениям человеческое лицо. Келли рассказывает историю о человеке, который не стал платить в управляемый нацистами фонд, т.к. он заботился о жене и детях мужчины, отправленного в концентрационный лагерь. Человек потерял работу и тоже был отправлен в концлагерь. Келли выражает отвращение повсеместным вывескам «Не для евреев!». Он пишет об отваге, которую проявляют люди, не повторяющие «Хайль Гитлер», и о сокрушительном ударе по совести тех, кто повторяет приветствие, так как у них есть дети, которых нужно кормить, и которые бояться мести властей. «Безумие, не так ли? – вопрошает Келли. – Но такова жизнь».

Он понимает, что не может игнорировать их страдания, хотя иногда и размышляет о возращении в безопасный и комфортабельный пригород Филадельфии на свою должность в колледже Хаверфорд. Бог не только явил себя Келли в момент мистического переживания, но и показал, что «страдания мира – тоже часть жизни Бога, и поэтому, возможно, это и есть откровение». Он знал, что откровение не может оставить его неизменным.

Письмо также описывает контекст, в котором им была прочитана лекция. Он верил, что немецким друзьям необходимо услышать как о возможности яркой внутренней жизни, так и то, что их внутренняя жизнь призывает их к жертвенному разделению бремени своих соседей и постоянному поиску радости и божественной славы посреди горя.

И теперь мы должны сказать – это прозвучит кощунственно, но мистиков всегда обвиняют в кощунстве – теперь мы должны сказать, что нам дано видеть страдания мира повсюду, нести их, как Бог, на своих плечах и страдать во всем и вместе с людьми, и радоваться во всем и вместе с людьми. И мы увидим, как холмы будут рукоплескать от радости, и мы рукоплещем вместе с ними.

Десять лет назад, когда я читал подобные отрывки из «Свидетельства преданности», они казались мне скучным, поэтическим излишеством. Когда я прочел их сейчас, зная контекст написанного, я вижу их по-другому. Это призыв к действию, видеть и действовать как один в мире, утвержденном в Боге, призыв быть открытым как к глубочайшей боли, так и к скрытой красоте посреди страдания, призыв к служению и вере.

В тот день, когда я прочел лекцию, держа в руках пожелтевшие страницы 80-летней давности, студенты колледжа Хаверфорд вышли из своих аудиторий в знак солидарности с однокурсниками, которые, хотя и нелегально, прожили большую часть своей жизни в этой стране. Они выражали свой протест против предложенной президентом Дональдом Трампом иммиграционной политики. Схожие акции протеста происходили в университетских кампусах по всей стране. На той же неделе студенты Хаверфорда находились в центре Филадельфии, протестуя против жестокости полиции, которая лишь усугубится при администрации «закона и порядка» Дональда Трампа.

Лекция и письмо Келли перекликаются с текущими событиями не из-за параллели между нацисткой Германией и победой Трампа, – некоторые пытались их провести, но не я в этом тексте. Страдания, вызванные страхом (а мусульмане, мигранты, афроамериканцы и беженцы регулярно его испытывают), могут быть преодолены благодаря открывшемуся Келли «двойному запределью» – Вечному Запредельному и запредельному страдания и радости. Как присутствие и послание Келли стало тем, в чем нуждались немецкие Друзья в моменты «растущей тревоги и отчаяния», точно так же его посыл может потребоваться и в наше время.

Но мудрость останется бесполезной, если ее не конкретизировать. Нет никакого «страдания во всем», только конкретные обязательства перед тем или иным человеком, той или иной ситуацией. Келли знал об этом, и самый важный момент лекции посвящен исследованию несущей стены квакерской духовности: водительству. В водительстве «космическое страдание» и «космическое бремя» проявляются в конкретном воплощении.

«Конкретизация» (любимое слово Келли) в водительстве становится отражением заботы Бога о страдающем мире в конкретной жизни человека и сообщества. Это «сужение Вечного Императива до небольшой группы задач, которые становятся исключительно нашими».
Немецкие квакеры не могут нести бремя всей Германии. Но когда они восприимчивы к Духу, они могут распознать как Божья забота о мире может быть конкретизирована в их совместной жизни. В личной заботе о ближнем, в акте сопротивления, в мимолетном разделении радости.

Напоминая немецким Друзьям про нечто, лежащее в сердце их духовной жизни, он предложил остальным выход из чувства оцепенения, которое возникает при взгляде на все мировые страдания разом. «Вновь и вновь Друзья ощущают, что внутри них зарождается глубоко укоренившееся убеждение в ответственности за определенную мировую проблему». Келли считал, что мистицизм включает в себя невыразимое внутреннее переживание, но также несет в себе обращение Вечного к миру с признанием в любви, воплощенное в конкретных жизнях и сообществах.

Я уехал из Хаверфорда обуреваемый мыслями, которые по приезду в родной Питтсбург свел в одно слово. Слово, которое я знал, но Келли напомнил мне о нем: «распознавание». Слово, которое я хочу донести, предложить своей Церкви, семинарии, где я преподаю, всем тем, кто задается вопросом, как жить посреди страданий и страха, с редкими вспышками радости. Распознование. Как Бог хочет конкретизировать в моей жизни и жизни моей церковной общины заботу о маргинализованных, лишенных дома и дискриминируемых? Как именно духовное обретет плоть и кровь посреди жизненных неурядиц, здесь и сейчас, как ему предначертано?

Автор – Л. Роджер Оуэнс – обучает духовности и служению в Богословской Семинарии Питтсбурга, автор книги «Все, что нам нужно, уже здесь: практикуя христианскую духовность».

2017

Источник

Переводчик Борис Федюкин