ее рождения, жизни, свидетельства и страданий за вечную истину Господа в ее поколении, переданное ей самой, как следует далее, а именно:
Я родилась в году 1614 в Марш-Грендж, приходе Далтон в Фернисе в Ланкашире, у хороших и честных родителей, имевших достойную репутацию в своей местности. Имя моего отца – Джон Эскью, он происходил из древнего рода, уважаемого и считавшегося благородным. Отец оставил после себя большое имение, которое принадлежало его семье и роду на протяжении нескольких поколений. Он был набожным человеком и благотворителем, принесшим много пользы своей стране через присущую ему скромность и терпение, он получил наилучшее воспитание из возможного для людей его круга. Я росла и жила в родной семье со своим отцом до того как мне исполнилось семнадцать лет, и тогда меня выдали замуж за Томаса Фелла из Свортмора, который служил адвокатом Грейс-Инн, а впоследствии стал судьей Кворума в своей местности, членом Парламента – нескольких созывов, вице-канцлером округа Палатин Ланкастера; канцлером герцогского суда в Вестминстере и одним из судей, проводивших заседания суда Вест-Честера и Северного Уэльса.
(стр. 2) Он пользовался уважением в собственной стране, и, в свое время, самые разные люди ценили и почитали его за справедливость, мудрость, умеренность и милосердие; он был грозой преступников и защитником тех, кто поступал хорошо, и множество его великих заслуг вызвали скорбь о его кончине. Мы прожили вместе двадцать шесть лет, и за это время у нас родилось девять детей. Он был для меня нежным любящим мужем и заботливым отцом для наших детей; он искал Бога наилучшим из известных ему способов. Я была на шестнадцать лет моложе его и находилась в поисках самого наилучшего, желая служить Богу, чтобы быть принятой им; и я исследовала пути Господа и часто ходила слушать самых достойных проповедников, которые приезжали в наши края, и которых мы часто принимали в своем доме; многие из них считались самыми серьезными и духовными людьми, а некоторых называли лекторами-проповедниками, и в нашей семье часто проводились молитвы и духовные упражнения. Я надеялась, что выполняю все это хорошо, но часто опасалась, что заблуждаюсь; и примерно таким образом я вопрошала и пребывала в поисках около двадцати лет.
А затем, в 1652 году угодно было Господу в его бесконечной милости и благодати послать в наши края Джорджа Фокса, который провозгласил нам вечную истину, какой она была в Иисусе; и Словом и Силой Предвечного Бога обратил многих от тьмы к свету и от власти сатаны – к Богу. И когда я и мои дети, а также большинство наших слуг приняли убеждение и обратились к Богу, в то время моего мужа не оказалось дома, он был в отъезде – в Лондоне. Вернувшись домой и обнаружив, что большинство членов семьи переменили те прежние принципы и убеждения, в которых он нас оставил, когда уезжал из дома, мой муж был сильно удивлен произошедшим изменением. Ибо некоторые завистливые люди из числа наших соседей, поехали ему навстречу в песках, когда он возвращался домой, и сообщили (стр. 3) ему, что мы принимали у себя людей, отвративших нас от церкви, и это его сильно встревожило, и приехав домой, он выглядел весьма обеспокоенным. И случилось так, что Ричард Фарнсуорт и еще несколько Друзей (которые приехали в наши края вскоре после Джорджа Фокса) были в нашем доме, когда вернулся мой муж; и они беседовали с ним и уговаривали его успокоиться и все обдумать, прежде чем предпринимать что-либо поспешно, и его дух в какой-то степени усмирился.
Вечером Джордж Фокс говорил с такой властью и убедительностью, что свидетельство Бога в душе моего мужа подтвердило, что он говорил правду; и муж тогда пришел к такому глубокому убеждению в том, что это была правда – что он сам предложил нам провести собрание в его доме в ближайший Первый день [воскресенье, – примечание пер.] после этого, и так состоялось первое публичное богослужение в Свортморе; но муж со своими слугами отправился в церковь (наши собрания проводились в Свортморе около 38 лет, до тех пор, пока по приказанию и на средства Джорджа Фокса не был построен новый дом собраний около Свортмор-холла). И через благую силу и слово Божье истина возрастала во всех окружающих нас местностях, и многие люди приходили и принимали убеждение, и мы собирались мирно каждый Первый день в Свортмор-холле все оставшееся время жизни моего мужа. И он стал добрым другом Друзей и тех, кто практиковал истину, когда только была такая возможность. Ибо, будучи магистратом, он владел средствами предотвращения преследований в нашей местности, а также в других краях, где он обладал хоть какой-либо властью.
Муж прожил еще около шести лет после моего обращения; в это время Господу было угодно послать ему болезнь, и тогда он стал более обычного любящим и добрым к нашим Друзьям, называемым квакерами, и он был милостивым к народу Господа. Мне и многим другим Друзьям казалось понятным, почему Господь в своей благости забрал его к себе. В начале 8-го месяца 1658 года муж умер, будучи около шестидесяти лет от роду, после него остался один сын и семь дочерей, ни одна из которых не была замужем или обручена, и всем им муж оставил достойное имущество.
В 1660 году король Карл Второй приехал в Англию, и две недели спустя, я была побуждена Господом отправиться в Лондон, поговорить с королем об Истине и страданиях за нее, ибо тогда в заключении находились многие сотни наших Друзей в трех народах – в Англии, Шотландии и Ирландии – те, кого посадили в тюрьму прежние власти. И я часто обращалась к королю и послала ему много писем и документов, и множество книг было передано Парламенту нашими Друзьями, и великое служение было проведено в то время, и власти были полностью осведомлены о наших мирных принципах и практиках. Я осталась тогда в Лондоне на год и три месяца, служа Господу посещением собраний Друзей, передавая документы и письма королю и Совету, когда для этого предоставлялась возможность. И я несколько раз писала и передавала документы и письма каждому члену королевской семьи, а именно: королю, герцогу Йоркскому, герцогу Глостерскому, а также королеве матери, принцессе Оранской и королеве Богемии. Господь побудил меня посетить их всех и писать им, излагая Истину, передавая им книги и документы, и я знакомила их с нашими принципами и доктринами и предлагала, чтобы они разрешили нам провести прения с их священниками, проповедниками и учителями, и если они могут доказать, что мы ошибаемся, тогда пусть сделают это. Если же окажется, что наши принципы и доктрины соответствуют доктрине Христа, апостолов и святых раннего христианства, тогда пускай нам дадут свободу. Но мы так и не добились встречи наших Друзей с кем-то из них. Тем не менее, они сохраняли спокойствие, и у нас была великая свобода, а наши собрания проходили мирно в первые полгода правления короля, до тех пор пока сторонники Пятой монархии не восстали и не подняли смуту (стр. 5) в Лондоне, и тогда все наши собрания оказались под ударом, и Друзей арестовывали; а ведь если бы этого не случилось, то, как нам сообщили, король намеревался дать нам свободу. Ибо в то самое время, был подписан приказ о квакерской свободе от короля и Совета, и когда он как раз должен был быть издан, восстали сторонники Пятой монархии, и тогда нашим Друзьям пришлось туго, их обыкновенно хватали прямо на собраниях, и дошло до того, что ими были заполнены многие тюрьмы по всей стране. И множество раз я ездила к королю просить за них; и он все время обещал мне отпустить их на свободу; некоторые члены Совета были настроены дружелюбно по отношению к нам, и мы передали им много документов; и после всех волнений и многочисленных визитов, спустя четверть года со времени первого заключения Друзей в тюрьму, было выдано общее предписание от короля и Совета, предоставившее свободу квакерам, находившимся тогда в заключении; и через некоторое время после выхода предписания Друзей отпустили на свободу. Тогда я получила свободу в Духе вернуться домой к своей семье и детям, с которыми не виделась пятнадцать месяцев. И я пробыла дома около девяти месяцев, а затем Господь побудил меня снова поехать в Лондон, но я не знала, по какому делу мне следует туда ехать. И когда я прибыла в Уоррингтон по дороге в Лондон, был выпущен акт Парламента против квакеров, которые отказывались давать клятву. И когда я снова приехала в Лондон, то услышала, что король отправился встречать королеву, чтобы вступить с ней в брак в Хэмптон-Корте. В те времена солдаты сильно беспокоили собрания Друзей в Лондоне, вытаскивали квакеров с собраний, били их прикладами ружей и шпагами; так что некоторые оказались ими ранены и покрыты синяками; множество людей было брошено в тюрьму, и там многие лишились жизни; и все это делалось в отношении мирного народа, только лишь за его служение Богу в (стр. 6) доброй совести. Тогда я поехала к королю и герцогу Йоркскому в Хэмптон-Корт и написала им несколько писем, таким образом сообщая им, насколько безнадежным и опасным было положение в Лондоне; как солдаты врывались с зажженными факелами и обнаженными шпагами к Друзьям, собиравшимся в страхе и трепете перед Господом, чтобы поклоняться ему; и что, если они не прекратят эти кровавые гонения, то весьма вероятно пролитие невинной крови, которая станет свидетельствовать против содеянного ими и возложена будет на них и всю нацию. И спустя несколько дней после этого, некоторых Друзей в Булл-энд-Мауте избили так сильно, что они впоследствии умерли.
Король сказал мне, когда я с ним говорила и писала ему, что его солдаты нас не беспокоили и не должны были этого делать, а также сказал, что городские солдаты ему не подчиняются и делают, что им заблагорассудится; но вскоре они умерили свое рвение, и король пообещал мне, что освободит находящихся в заключении; и когда он привез королеву в Лондон, он их освободил. И затем я снова приехала домой после пребывания в Лондоне и его окрестностях около четырех месяцев. А в третьем месяце 1663 года Господь побудил снова меня поехать по стране, навещая Друзей, пока мы не приехали в Бристоль, где я оставалась две недели вместе с несколькими Друзьями, а затем мы поехали в Сомерсетшир, Девоншир и Дорсетшир, посещая Друзей, а потом вернулись в Бристоль; оттуда мы поехали через всю страну до Йоркшира, в Йорк, Бишоприк и Нортумберленд, всю дорогу посещая собрания Друзей, а затем поехали в Вестморленд, и потом – домой в Свортмор.
Путешествие, в которое я отправилась с одной из своих дочерей и несколькими другими спутниками, показалось длящимся тысячу миль (стр. 7), и на пути мы встретили Джорджа Фокса, который поехал с нами в Свортмор и остался там примерно на две недели; а затем магистраты начали угрожать, поскольку Д.Ф. поехал в Вестморленд и Камберленд и участвовал в собраниях Друзей, и снова прибыл в Свортмор; и в отношении него поступило предписание, его схватили и бросили в Ланкастерский замок. Около месяца спустя те же судьи послали за мной из Алверстона, где они заседали на закрытых сессиях; и когда я приехала туда, мне задали несколько вопросов. Судей, казалось, оскорбило то, что у меня дома проводились собрания, и мне сказали принести присягу. Я ответила, что, как они знают, мне нельзя клясться, и спросила, зачем меня вызвали из моего собственного дома, где я занималась своими делами, вполне законными, зачем пленили меня? Что я сделала? Они сказали, что если бы я не проводила собраний в своем доме, то они не заставили бы меня клясться. Я сказала им, что не откажусь от своей веры и принципов, что бы они ни сделали против меня; и раз Господу было угодно позволить мне иметь дом, то мне следует стараться служить ему там. Итак, они велели прочитать присягу, и мне – принять ее; я же отказалась, сказав им, что не могу клясться по соображениям совести, так как Иисус Христос это запретил. Тогда они составили протокол и заключили меня в Ланкастерский замок, и там Джордж Фокс и я оставались до следующей выездной сессии суда; и тогда нам вменили в вину отказ принести присягу. Нам обоим снова вынесли этот приговор на выездной сессии, но мне сказали, что если бы я не проводила собрания у себя дома, то получила бы свободу. Но я ответила судье, что скорее выберу тюрьму за послушание Богу, нежели свободу за послушание человеку вопреки собственной совести. Итак, нас несколько раз приводили на выездную сессию, и против нас были выдвинуты обвинения. На следующей сессии мы пришли на заседание, и обнаружилась неверная дата (стр. 8) число и месяц, а также год, когда правил король – в обвинении в отношении Джорджа Фокса, так что обвинение было снято; но, хотя в обвинении в отношении меня также обнаружились ошибки, это не было использовано для его отмены. Итак, ко мне применили положение о непризнании верховной власти короля [praemunire (лат.), – примечание пер.], что означало для меня пребывание вне королевской защиты, переход всего моего имущества – недвижимости и личных вещей – во владение короля и мое пожизненное заключение под стражу. Но Всемогущий Бог Небес и Земли поддержал мой дух при вынесении этого сурового приговора, и я не устрашилась; но сказала в ответ судье Тернеру, выносившему приговор: «Хотя я и лишилась королевской защиты, но я не лишилась защиты Всемогущего Бога». Итак, я оставалась в тюрьме двенадцать месяцев, прежде чем шериф сделал мне огромное одолжение, разрешив съездить ненадолго домой, что я и сделала, а затем снова вернулась в тюрьму. И после того, как я провела в тюрьме четыре года, меня освободили по приказу короля и Совета в 1668 году.
И тогда я была вновь движима Богом отправиться навещать Друзей; и первыми, кого я посетила, были Друзья, находившиеся в заключении; и я побывала у большей части Друзей в тюрьмах на севере и западе Англии, и у тех, кто оказался на моем пути в Бристоль; оставшись там на две недели, я навещала Друзей в Корнуолле, Девоншире и Сомерсетшире; а затем – по всем западным графствам до Лондона. И я провела в Лондоне и его окрестностях около трех месяцев, а затем поехала навестить Друзей в Кенте, Суссексе и в некоторых частях графства Суррей; а затем снова в Лондон, где я пробыла два месяца; и потом я снова проехала на обратном пути по этим графствам, навещая Друзей, пока не прибыла в Бристоль в 1669 году.
И тогда прошло уже одиннадцать лет со смерти моего бывшего мужа; и Джордж Фокс вернулся из своей поездки к Друзьям в Ирландии. В Бристоле он объявил о своем намерении жениться на мне; и там же было проведено наше бракосочетание на публичном собрании множества Друзей, которые стали нашими свидетелями.
(стр. 9) И через какое-то время после этого я поехала в сторону дома, а мой муж отправился в другие места навещать Друзей. И вскоре после того, как я приехала домой, поступило новое предписание опять заключить меня в тюрьму; и шериф Ланкастера послал своего судебного пристава, меня вытащили из собственного дома и заточили в Ланкастерский замок, где я провела целый год; и значительную часть этого времени я проболела и чувствовала слабость. И спустя какое-то время мой муж попытался вызволить меня из тюрьмы; и, наконец, было получено скрепленное большой печатью разрешение, так что я вышла на свободу.
И тогда я снова поехала в Лондон; поскольку мой муж собирался в Америку, и прошло два года, прежде чем он вернулся обратно в Англию; и тогда он прибыл в Бристоль, куда я отправилась, чтобы встретить его; и мы путешествовали по разным местам, а затем приехали в Лондон, и оставались там несколько месяцев. И я собиралась вернуться домой, на север, и муж доехал со мной до центра страны. Но прежде чем расстаться, мы поехали на собрание в Вустершире; и после того, как собрание закончилось, а большинство Друзей разъехалось, некто Паркер, так называемый судья, арестовал Джорджа Фокса вместе с моим зятем Томасом Лоуэром и отправил их в Вустерский каземат; о чем написано в «Дневнике» Д.Ф. Тогда же я приехала домой со своей дочерью Рейчел, оставив мужа заключенным в тюрьме, где он все более слабел телом, и его здоровье повредилось из-за длительного заключения. Как бы то ни было, после долгих стараний он был официально освобожден и вышел на свободу. Мы перевезли его домой в Свортмор, где он много времени проболел, прежде чем поправился. И проведя там около года и одного месяца, он вновь отправился в сторону Лондона в 1677 году, хотя был все еще слаб и с трудом ехал верхом, но Господь поддерживал его. И после некоторого времени, проведенного в Лондоне, он поехал в Голландию, путешествовал в Гамбург, посетил несколько мест в Германии (стр. 10) и другие места, и затем возвратился в Лондон; а потом съездил в Бристоль навестить Друзей и снова вернулся в Лондон; а потом, спустя какое-то время, приехал в Свормор, где снова оставался больше года. И затем он отправился в путешествие и объехал несколько местностей, посещая Друзей, пока он не добрался до Лондона.
И когда мой муж был в Лондоне, и настало время великих гонений со стороны информаторов, судьи в нашем графстве были очень суровыми и настроенными против меня, поскольку я проводила собрания у себя дома, в Свормор-холле; поэтому они наложили штраф на дом, не потому что он принадлежал ему, ведь он отсутствовал, а потому что дом принадлежал мне – вдове Томаса Фелла; и меня оштрафовали на 20 фунтов за мой дом и еще на 20 за то, что я говорила на собрании; и затем они снова наложили штраф 40 фунтов за мою речь на собрании. И также оштрафовали некоторых других Друзей за их выступления – в первый раз на 20 фунтов, а во второй раз на 40, а если кто-то не мог платить, то за них оштрафовали других, и нанесли серьезный ущерб Друзьям, изымая и продавая их имущество, иногда менее чем за половину стоимости; они забрали у меня тридцать голов скота и намеревались истощить наши владения, обогащая себя, но Господь не допустил этого.
Итак, я была подвигнута поехать в Лондон на семидесятом году своей жизни; и мне было слово, что я ездила к королю Карлу, когда он впервые приехал в Англию; поэтому я должна встретиться с ним и передать свое последнее свидетельство, сообщив ему, как нас притесняют те, кто на этом обогащаются. Итак, я поехала в Лондон, и была составлена бумага с достоверным и подробным описанием того, как поступали со мной и другими Друзьями. И я намеревалась сначала встретиться с герцогом Йоркским, и я написала короткий отчет для него, чтобы он ознакомился, поскольку он иногда прежде говорил от моего имени с королем, и я спросила, не сделает ли он это снова; не замолвит ли за меня слово. И я поехала с этой бумагой к дому Джеймса [брата короля Чарльза]; и прождав долгое время, наконец смогла поговорить с (стр. 11) ним. А те, кто были с ним, сообщили ему, что я уже встречалась с ним и его братом, вскоре после их приезда в Англию. Итак, я вручила ему свой краткий отчет и спросила, помнит ли он меня? Он ответил, что помнит. И тогда я попросила его поговорить с королем от нашего имени, ибо мы переносили жестокие страдания, и наши гонители были так суровы с нами, что казалось – они открыли на нас охоту. И он сказал, что сам не может ничего для нас сделать, но поговорит с королем. И на следующий день, со многими волнениями я попала к королю и представила ему свой полный отчет о наших страданиях; но король был так груб и сердит, что не взял мою бумагу; тогда я вручила несколько копий отчета его приближенным. И впоследствии я пошла к судье Джефферису и рассказала ему о наших страданиях; ибо он бывал с нами в северной стороне, но немного ранее, и он сказал мне, что нам нужно поговорить с королем. Я ответила, что до короля очень трудно добраться; тогда он сказал дать ему отчет, чтобы он сам поговорил с королем. Я составила короткое письмо от себя лично, следующего содержания:
Король Карл, ты и твои магистраты подвергаете нас жестоким страданиям, но я должна сказать тебе, что даже если вы замучаете нас до смерти, мы не откажемся исповедовать Иисуса Христа перед людьми, а он не откажется от нас перед лицом Отца своего Небесного.
В письме были и другие слова, но в этом была его суть. Итак, Джефферис прочитал письмо и сказал, что передаст его; и мы вручили отчеты некоторым из тех, кто служил королю, и они нас ободрили, пообещав помочь, и мы надеялись и ждали. И примерно неделю или две спустя, в начале 12-го месяца, мы с Джорджем Уайтхедом отправились к одному из господ, который ранее обещал Джорджу поговорить о нас с королем; мы прибыли в его покои (стр. 12) рано утром, думая переговорить с ним, пока он не ушел; но его слуга сказал, что он уже уехал к королю, который плохо себя чувствует. Тогда мы снова отправились в Уайт-Холл, но ворота были закрыты, и мы не смогли войти. Так что мы ждали и ходили взад-вперед, и несколько раз от короля выходили, чтобы сообщить: «Он не может стоять, он не может говорить». Затем, после многочасового ожидания мы прошли через Скотланд-Ярд и уехали; и король продолжал болеть и чахнуть еще шесть дней, а потом он умер. Так подтвердилось слово, которое Бог вложил в мое сердце о том, что я была послана принести королю свое последнее свидетельство.
Тогда Джеймс, герцог Йоркский был провозглашен королем; и около двух недель спустя я приехала к нему и вручила бумагу, в которой было написано:
Король Джеймс, я ждала несколько месяцев до того, как произошли перемены, и теперь я вернусь домой. Но я не смогу жить там спокойно, если только не получу от тебя обещание разобраться с моими гонителями.
Я поговорила с ним о том, что было написано в моем отчете. Итак, через несколько недель я поехала домой.
И по прошествии какого-то времени Уильям Керби, судья, один из наших главных преследователей, встретился на дороге с моим зятем Даниэлем Абрахамом и сказал ему: «Передай своей теще, что Правительство будет снова действовать, и если вы продолжите свои собрания, то с вами опять произойдет то же самое. Мой зять ответил ему, что мы обязаны продолжать собрания. Тогда Уильям Керби сказал: «Мы не отнимем у вас жизнь, но все остальное заберем». Итак, я отправила королю письмо, где сообщила: «Ты дал мне уехать домой, что я и сделала; но как я говорила тебе, что я не могу жить здесь спокойно, так и есть». И в письме я также упомянула разговор Уильяма Керби с моим зятем. И я хотела, чтобы король дал мне разрешение жить спокойно и мирно в моем доме.
(стр. 13) Это письмо было доставлено королю, и, как я слышала, он отнес его в Совет, где письмо прочитали; и кто-то в Совете сказал: «Она хочет защиты, чтобы ей жить мирно в своем доме. На что другие ответили, что не могут предоставить защиту отдельному человеку. Тем не менее, как я полагаю, они вынесли нашим гонителям частное предостережение, ибо нас больше не беспокоили; но, если бы не это, вероятнее всего, за нас бы снова взялись. Ведь незадолго до времен информаторов, нас обвиняли в нарушении так называемого «Закона о двенадцати пенсах по воскресеньям»; и поместили и меня, и моего зятя Абрахама, и мою дочь в Ланкастерскую тюрьму, где нас держали примерно три недели. И тогда они рассудили, что не могут оштрафовать ни меня, ни мой дом, пока я в тюрьме, и тогда нам позволили уйти домой; и вскоре после этого на нас наложили штрафы и за использование дома, и за выступления на собрании, как уже упоминалось.
И таким образом, они беспокоили и преследовали нас самыми разными способами, но Господь Бог Всемогущий сохранил меня и всех нас до сего дня; слава и хвала да воздадутся ему вовеки.
И Господь дал мне силы и возможность, чтобы я поехала в Лондон и увидела там своего дорогого мужа и детей, родственников и Друзей в 1690 году, будучи семидесяти шести лет от роду. И я была весьма удовлетворена, обновлена и утешена путешествием и нашла Друзей в изобилии любви; хвалы да будут возвращаться к Предвечному Господу Богу вовеки. Это была уже девятая моя поездка в Лондон, во имя Господа и Его Истины.
И вернувшись домой, я написала следующее короткое послание к Женскому собранию в Лондоне:
Дорогие Друзья и сестры,
В вечной благословенной истине, в которой мы возродились и стоим, и которая нас защищает и нами руководит – в этом мой дорогой и неизменный Господь вспоминается (стр. 14) всем вам; о чем возрадовалось мое сердце, чтобы ощутить старинную любовь и единство Вечного Духа среди вас. И моя душа была обновлена и продолжает обновляться в моем путешествии, в посещении моего дорогого мужа и детей, и вас, мои милые друзья. И теперь я возвратилась в мой дом и свою семью, где я нашла все в благополучии: честь и хвала Небесному Отцу.
И, дорогие друзья, велико наше соучастие с Господом, и он нам дорог, и мы верны ему; и благословенны и счастливы все, кто дорог и верен ему. А те, кто хранят единство и верность ради него, да не убоятся ни зла, ни того, что может сделать человек. Ибо тот, кто держит в своей руке всю власть на Небе и Земле, он вполне может сохранить свою церковь и семью, тех, кто ему поклоняется – в измеренных пределах, пределах храма и алтаря, и тех, кто поклоняется здесь, они все сохранены, как если бы находились в его руке.
Итак, дорогие друзья, мое сердце и душа настолько утешились и обновились среди вас, что мне не остается ничего, как только напомнить о моей любви к вам; а также моего признания в любви и нежности к моему дорогому мужу; в чем я не сомневаюсь, но о чем Господь позаботится и вознаградит вас; Его рукам и власти я и вверяю вас.
М. Фокс
Свортмор, 10-е число 5-го месяца, 1690 года.
Информация о Маргарет Фелл в Википедии: Маргарет Фелл, или Маргарет Фокс