Во мне сталкиваются два ощущения – того, что я являюсь частью сообщества квакеров и одновременно в глубине души остаюсь ведьмой, язычницей, последовательницей анимизма. Я считаю, что у этих двух духовных традиций по сути есть общие важные основополагающие ценности, поэтому меня тянет к ним обеим. Однако, на первый взгляд имеются и многочисленные проблемы, вызывающие напряженность. С ними я сталкиваюсь и в «Возрождении», магической активистской традиции, участницей которой я являюсь, и в Религиозном обществе Друзей.
Находясь среди квакеров, когда я «выхожу из кладовки, где держу свое помело», обычно многие Друзья с готовностью заверяют меня в том, что мне рады. Мне говорят, что среди квакеров много язычников, и что Дух движется так, как пожелает, невзирая на границы и ограничения религиозных групп. И не эти Друзья меня беспокоят, когда я не решаюсь поделиться этой важной частью моей личности и духовности. Меня тревожат те, кто не знаком с язычниками или имеют более ортодоксальные христианские убеждения.
Я думаю о том, как, будучи членом местного молодежного комитета, я помогаю преподавать в школе Первого дня [воскресная школа, – прим.ред.], хотя основатели «Друзей истины» не одобряли название дней недели в честь небесных божеств. Иногда, когда я слышу «Первый день» или, особенно, если я сама говорю это, мне становится слегка не по себе. Такое чувство, как будто подвергается порицанию та часть меня, которая поклоняется Солнцу, благодарит за то питание и тепло, которое дает нам оно (он? она?). С другой стороны, мне точно так же не по душе сочетание «воскресная школа» – отчасти потому, что оно звучит слишком похоже на заранее запрограммированную церковную службу для детей, и, что еще более важно, потому, что я хочу почитать и уважать духовную традицию и право намеренного выбора разных слов. Иногда я прибегаю к нейтральной фразе «детская программа», но сомневаюсь, что окружающие меня люди понимают, сколько мыслей я вкладываю в эти слова. При этом я не знаю, захотят ли они когда-нибудь, чтобы я рассказала им об этом.
Когда летом на недельных выездных ретритах я нахожусь в лагере ведьм, где провожу большую часть своего времени в сообществе «Возрождения», я делюсь своим квакерским опытом с меньшими колебаниями, но, тем не менее, опасения остаются. В «Возрождении» мы заявляем, что каждый из нас является собственным духовным авторитетом. Но как это соотносится с участием в христианской традиции, в христианстве, которое преследовало наших духовных предков и осуждает нас по сей день? Осудят ли меня или поймут, если я упомяну слова «молитва» или «Бог»? Это возвращает меня к вопросу глубоких истин, скрываемых языком. На молитвенном собрании в учебном центре Пендл-Хилл в пригороде Филадельфии, штат Пенсильвания, Друг высказался об использовании языка для того, чтобы указать на значение, стоящее за словами. Его устное служение, по сути, изменило то, как я пишу вот этот самый текст, а также любой духовный текст, включая переводы с диалекта одной традиции на другой – о Святом Духе или Богине, Гее или Великом Таинстве.
После прошлогоднего Тихоокеанского годового собрания, а затем недели в Свободном лагере ведьм в Каскадии я во второй раз посетила собрание в Гумбольдте (Калифорния). После богослужения я упомянула о трудностях, с которыми сталкиваюсь, поскольку я и язычница и, возможно, квакер. Разговор перешел к более общим вопросам: нужно ли быть христианином, чтобы быть квакером? Если да, то до какой степени христианином ты должен быть? Одна из участниц сказала, что она считает – для того, чтобы быть Другом, не нужно обладать какими-то определенными христианскими убеждениями, но от вас ожидается, что вы владеете языком Библии о духовном опыте. Например, ожидается, что вы будете знать, что означает слово «служение», и способны связать Библию с личным опытом, пусть даже неортодоксальным образом. Я не возражаю против этого, хотя многие люди в мире испытывают отвращение к языку Библии, потому что он используется для оправдания злодеяний. Я могу отличить сам язык от того, как он используется, и определить контексты по значению.
Я вхожу в языческое общество «Возрождение», а также в сообщество квакеров, поскольку оба они предлагают объединение вокруг истин или ценностей, находящих отклик у меня в душе, и вызывают переживания, отражающие эти ценности.
В сообществе «Возрождение» мы иногда говорим: «Ты сам для себя духовный авторитет». Это утверждение вселяет в меня чувство уверенности в том, что такой чести я удостоена за свои сугубо независимые отношения с Таинством / Духом / Геей – назовите как угодно, причем никто другой не пытается посредничать или вмешиваться каким-либо образом. Представление о том, чтобы быть собственным духовным авторитетом, отличается от традиционного квакерского языка о «послушании водительству Духа». Я полагаю, что эти два подхода на самом деле очень схожи, поскольку у язычников независимые отношения совсем не обязательно означают независимость от источника духовного вдохновения и руководства – чем бы он ни был. Хотя скорее речь идет о других людях, в том смысле, что они не привносят иерархию в религиозную принадлежность. (Я слышала, как кое-кто из ведьм «Возрождения» обсуждали «переговоры» с божествами. Например, если Кали приходит к вам в медитативном видении и велит сжечь магазин «Волмарт», стоит подумать над тем, чтобы задать несколько вопросов, прежде чем принять этот совет. Мы всегда несем ответственность за свои действия, даже если они вдохновлены Духом). Опять же, использование языка отличается от традиционного, поэтому может возникнуть культурное недопонимание, когда нет более глубокого понимания того, что означают эти слова. В конечном итоге и мы, и квакеры говорим, что имеем прямой доступ к Божественному.
Сложным образом идея прямого доступа к Божеству увязывается с ценностью эгалитаризма. Друзья и большинство знакомых мне язычников используют определенную форму консенсуса для принятия групповых решений. В «Возрождении» мы обычно приходим к консенсусу в более формальном активистском стиле, тогда как квакеры предпочитают говорить, что мы стремимся к единству. Деловые встречи квакеров часто называют молитвенными собраниями по деловым вопросам. Когда возникает трудная тема – или в начале собрания, или при рассмотрении какого-либо пункта повестки дня – мы берем минуту молчания, чтобы остановиться и прислушаться к тому, что Дух призывает нас сделать по этому вопросу. Я думаю, что эта практика может пригодиться любому собранию, поскольку воплощает свидетельство равенства, и то, что каждый глубоко вникает в суть обсуждаемого вопроса и что его или ее связь с руководством Духа одинаково важна.
И сообщество «Возрождение», и Друзья практикуют духовные традиции, в которых, по крайней мере официально, никто не является в большей или меньшей степени жрецом или священнослужителем по сравнению с другими (соответствующие термины используются в каждом сообществе). Некоторые могут взять на себя роль лидера в большей степени, нежели другие, но такая возможность есть у каждого. На собраниях квакеров любой, кто ощутит послание Духа, может встать и говорить, беря на себя служение. В обрядах «Возрождения» обычно приглашают всех принять участие и в разработке и в проведении обряда. Специалисты по планированию обрядов самым активным образом ищут добровольцев для различных частей ритуала (подготовка места, заклинание стихий, разучивание песнопения), так чтобы это было не шоу, проводимое элитой, а скорее коллективное действо при участии всего сообщества.
Обе эти традиции разделяют и еще одну составляющую «хождения по мистическому пути ступая практическими ногами», а именно – поощрение вдохновенной и духовно живой деятельности за справедливость в мире и за перемены, как в социальном, так и в экологическом плане.
«Возрождение» прямо называют «магической активистской» традицией. Многие идеи, поддерживаемые и квакерами, и язычниками, совпадают. Исходя из собственного опыта, однако, хочу заметить, что эти сообщества склонны использовать разные стратегии для достижения перемен. Квакеры чаще проводят общественные презентации, пикеты и организуют лоббирование. Язычники, как мне представляется, скорее выйдут на улицы, совершая при этом акты гражданского неповиновения, блокируя банки или съезды Демократической и Республиканской партий. «Квакерская команда действий на благо Земли» [EQAT – инициативная ненасильственная общественная группа, в которую входят квакеры и люди с разными убеждениями, борющиеся за справедливую и устойчивую экономику, – прим. пер.] являет пример того, как Друзья делают то, что я чаще хотела бы видеть в мире квакеров. На недавней конференции Квакерского свидетельства по охране земной среды меня очень вдохновили рассказы членов EQAT, проводящих службы в холлах банков, финансирующих разрушения, связанные с разработкой месторождений открытым способом.
Это подводит меня к вопросу о том, чем эти традиции и сообщества различаются, и почему мне так нравится в своей жизни состоять в обоих. Как я уже говорила, язычники чаще используют гражданское неповиновение в качестве политической тактики. Это согласуется с тем, что язычники воплощают дикую природу: мы позволяем своим телам бегать на свободе во время лагерей, танцевать в полях обнаженными, смеяться, кричать и петь. На моей первой ежегодной конференции, состоявшейся прошлым летом, я подумывала о том, что подобные действия вполне могут там иметь место, и эта мысль меня немало развлекала. Я добиваюсь замечательных успехов, принимая и уважая свою животную сущность. И хотя в «Возрождении» особое внимание уделяется социальной справедливости, экологическая справедливость всегда интегрирована в нашу деятельность. И нам никогда не понадобился бы отдельный комитет по охране окружающей среды, потому что вся наша традиция есть ни что иное, как комитет по охране окружающей среды.
На другой чаше весов напротив дикой пустыни я нахожу мир, утешение и мудрость в тишине, которую Друзья привносят в служение. И хотя у нас в лагерях ведьм тоже есть нечто подобное в безмолвной визуализации или в трансах, язычество все же не уделяет особого внимания слушанию. Мы можем слушать через природные знаки (видя, как кролик или ящерица пересекают наш путь), через карты таро или руны, и это бесценные способы получения важных сообщений. Я не могу говорить от имени всех ведьм, потому что многие медитируют больше, чем я, но я и близко не встречала столько молчания в окружении язычников. Когда же я думаю о молчании квакеров, а также об их активности, на ум приходит фраза «тише едешь, дальше будешь». Если бы я могла объединить лучшее из обоих миров, я бы собрала вместе своих любимых собратьев. И мы бы помолились на открытом воздухе, выслушали бы проповедь кустарниковой сойки и проповедь белки и, возможно, даже проповедь протекающего мимо ручья, а также проповедь из уст человека, включая все рекомендации по деловым вопросам и политической стратегии.
Итак, теперь, когда вы встретились – Друзья и ведьмы, может быть, мы будем проводить время вместе. Может быть, мы станем союзниками в борьбе за социальную и экологическую справедливость. Может быть, нам удастся заглянуть за те разные слова, которыми пользуемся, и мы научимся понимать жизненный опыт друг друга – и в том, где мы отличаемся, и там, где мы совпадаем. И, может быть, мне будет немного легче реализовать себя в каждом сообществе полнее и именно так, как живут во мне эти стези. Так будем же держать друг друга в Свете и будем благословенны.
Меган Фишер
2015 год
Меган Фишер стремится пользоваться принципом социальной пермакультуры, заключающийся в культивировании преимуществ, возникающих на стыке традиций, вдохновляя людей, которые обычно не взаимодействуют, учиться друг у друга. Тем самым она надеется, что они смогут опираться на сильные стороны друг друга и находить творческие решения мировых кризисов. Она посещает собрание Чико в северной Калифорнии.