Последние 20 лет Рэндольф Ривз провёл в Небраске, в камере для осужденных на смертную казнь. Хотя он родился американским индейцем, его воспитанием занимались квакеры. Но однажды вследствие необъяснимой вспышки насилия он предстал перед принявшим его сообществом в роли убийцы. Теперь же те, чьи жизни он разрушил, борются, чтобы спасти его от медленно, но неумолимо приближающейся встречи с электрическим стулом.
Рэндольф Ривз, рожденный 8 февраля 1956 года, по праву мог бы считаться счастливчиком. Первые три года своей жизни он прожил в нищете, под присмотром дедушки и бабушки, в резервации индейцев племени Омаха в восточной части Небраски, нося имя Рэнди Блэкбёрд. Он почти не видел свою мать, Грейс, которая не была замужем и которую дважды разлучали с ним: в первый раз, когда у нее нашли туберкулез, и второй, когда её посадили в тюрьму за вооружённое нападение. Но 7 марта 1959 года Рэнди отправили в новую, лучшую жизнь. Выдернутый из резервации социальными службами штата, он был отдан на усыновление белой семье, находящейся в нескольких сотнях миль к юго-западу, в Сэнтрал-Сити. Как говорилось в его личном деле, Рэнди был «здоровым и хорошо развитым для своего возраста ребёнком», но лишённым «необходимой пищи, одежды, лекарств, надлежащих жилищных условий и правильного ухода».
Баптистский служитель родом из племени Омаха читает Евангелие детям в одной из индейских резерваций США. Фото: www.bpnews.net
Подобное путешествие не было чем-то необычным. Рэнди был среди тех 25 процентов детей американских индейцев по всем Соединенным Штатам, которых власти в 1950-е годы забрали из биологических семей и отдали приёмным родителям, людям почти всегда неиндейского происхождения. Эта политика была по своей сути расистской, хотя и проводилась из лучших побуждений. Впрочем, эти дети, получившие прозвище «треснутые перья», так как их жизни были разорваны между двумя культурами, иногда всё же достигали успеха в своём новом окружении. Огражденные от экономического отчаяния, окружавшего их в резервациях, они получили все те преимущества, которыми пользовались белые люди. Для многих, однако, такой переход от родной культуры к новой означал ни много ни мало катастрофу.
Рэнди по всему должен был попасть в первую категорию. Его приёмные родители, Дон и Барбара Ривз были воплощением добродушия средней Америки. Они являлись членами квакерской церкви, вели скромную жизнь в сплочённом сообществе, выращивая кукурузу неподалеку от Сэнтрал-Сити. У них было двое собственных и трое приёмных детей (двое, в том числе Рэнди, американских индейцев и мальчик из Латинской Америки).
У Рэнди всё шло хорошо. В школе он играл в футбол и баскетбол, занимался лёгкой атлетикой, пел в хоре и делал успехи в шахматах. После того, как он оставил школу, начав дрейфовать между работой на стройке и распитием спиртных напитков, многообещающее начало стало постепенно сходить на нет. Однако ему продолжали доверять. Даже будучи пьяным, он помогал барменам закрыть бар и донести их вещи и вечернюю выручку до машины.
Никто не мог предвидеть того, что произошло рано утром 29 марта 1980 года. Той ночью в приступе ярости, находясь под воздействием алкоголя и наркотиков, Рэнди Ривз совершил ужасное убийство двух человек.
Еще более печальной является эта история для Рэндольфа Ривза сегодня. Сейчас ему 42 года, и он находится в камере для осужденных на смертную казнь в тюрьме штата – современном объекте в южной части Линкольна, столице Небраски. Судом ему уготовано стать всего лишь четвертым человеком, осужденным на смертную казнь в этом штате с 1976 года, когда высшая мера наказания была снова признана законной в США. Отмечают жуткий факт, что Ривзу, чьё племенное, данное при рождении имя означает “Белая Молния”, придется проститься с жизнью на электрическом стуле.
Спустя почти два десятка лет апелляций, включая четыре в Верховном суде США, его встреча с электрическим стулом является сейчас как никогда близкой. Действительно, 12 января этого года буквально в самый последний момент Верховный суд вынес постановлении о приостановлении исполнения приговора, чем спас Ривза, перенеся последний день его жизни, который ему пришлось бы провести с палачом, на два дня позже. Спора по поводу его вины не ведется. Однако всё же возникла яркая кампания, которая стремится вызвать проявление милосердия к Ривзу. Она поддерживается не только такими группами как “Международная Амнистия”, но и теми, для кого убитые были ближайшими и самыми дорогими людьми – матерью и отцом, мужем и дочерью.
Это рассказ об искреннем раскаянии, о прощении и проверке религиозной веры на прочность – в данном случае квакерской веры. Он также об убивающей государственной машине, вступившей в противоречие с обстоятельствами, которые было невозможно предвидеть. Потому что политика применения исключительной меры наказания по своей сути подразумевает, что близкий убитому человек, в свою очередь, будет желать наступления смерти и для убийцы тоже. Жажда отмщения и право на это должны быть если не у всего общества в целом, то хотя бы у тех, кто наиболее пострадал – вот что является краеугольным камнем использования смертной казни в качестве наказания. Что же должно делать государство в случае, когда пострадавшие отвергают месть и просят вместо этого пожалеть его?
Что случилось той роковой мартовской ночью известно хорошо. Ривз раскаялся во всем или, по меньшей мере, в том, что он смог вспомнить. Большую часть дня он помогал своей бабушке снимать окна, которые она вставляла на зиму. После этого он покинул её дом в Сэнтрал-сити и, как обычно для него по вечерам, пошёл выпить. С другом они пошли сначала в бар в соседнем городе Гастингс, а затем поехали в Линкольн, расположенный в 100 милях к востоку. В клубе Спигэт Лаундж парочка выпивает восемь кружек и две пачки по шесть банок пива. После этого они направляются в гости ещё к одному другу, где напиваются еще больше. Ривз также принял две «кнопки» – небольшого размера, предназначенные для жевания, почки растения пейотль – неколючего кактуса, который содержит вызывающий галлюцинации наркотик мескалин.
Ставший к тому времени уже агрессивным, Ривз, по словам свидетелей, собирался навестить дом своей подруги. Поехав на машине своего друга, он не смог найти нужный адрес и вышел неподалеку от того места, где жила другая его знакомая – Джэнет Миснер, которая проживала в квартире смотрителя на верхнем этаже линкольнского Домом собраний квакеров – местом, которое хорошо знали родители Ривза. И он решил нанести ей визит.
Было 3:46 утра, когда Миснер смогла спуститься по лестнице в дом собраний, чтобы позвонить в экстренные службы. До этого Ривз, который перерезал провода, ведущие наверх, напал на нее с ножом и, как утверждают, изнасиловал. Он также убил ножом её подругу, которая находилась с ней в ту ночь, 28-летнюю Вики Лам. Пощадив, однако, двухлетнюю дочь Лам Одри. Когда несколько минут спустя приехала полиция, выползшая на лестницу девочка сквозь плач кричала «мама».
Позднее, тем же утром полиция поймала Ривза. Он брёл по улицам Линкольна, его ширинка была расстегнута, а одежда запятнана кровью. 30-летняя Миснер, учившаяся на медсестру, умерла чуть позже в больнице, но до этого она смогла сообщить, что нападающим был Ривз. «Я не знаю, почему Рэнди захотел совершить это со мной и моими гостями», – успела сказать Миснер детективам.
Если Джэнет не смогла объяснить, что двигало Ривзом при совершении такого ужасного насилия, никто другой, кто знал его, тем более не мог. Оба они росли среди квакеров, Рэнди и Джэнет знали друг друга большую часть жизни. Милдред Миснер, мама Джэнет, учила его в воскресной школе. «Он был совершенно нормальным мальчиком», – сказала она мне впоследствии. «Я не замечала ничего такого, что могло бы охарактеризовать как жестокого человека». Семьи Ривс и Миснер держали фермы, находившиеся в нескольких милях друг от друга за пределами Централ-сити и даже были дальними родственниками. Рэнди, которому тогда было 22 года, был особенно близок к младшим братьям Джэнет. Как легко можно догадаться, Вики Лам, которая не была квакером, он убил просто потому, что она была свидетельницей его нападения на Джэнет.
Установление факта того, что Ривз был в состоянии опьянения, было ключевым моментом его суда в 1980 году. Один свидетель, выступая на стороне защиты, убеждал в пользу обвиняемого, что сочетание алкоголя и пейотля могло вызвать «пожар в мозге» и Ривз был настолько выключен, что перешел ту грань, при которой можно отличать настоящее от вымышленного. Прокурор возражал, однако, что Ривзу хватило тем не менее сознания вломиться в дом собраний и предать смерти двух женщин. Присяжные признали его виновным в убийстве первой степени. После зачтения предварительного заключения, которое, как сейчас говорят адвокаты Ривза, было глубоко предвзятым по отношению к их подзащитному, судья вынес смертный приговор.
Жестом, говорящем о прощении, было то, что бабушка Джэнет Миснер пришла на следующий день к дому собраний квакеров в Сэнтрал-сити и положила две розы на алтарь перед воскресной службой. «У неё было ощущение, словно той ночью мы потеряли две жизни: Джэнет и Рэнди», – вспоминает Милдред Миснер. «Она думала так, и мы считаем это утверждение верным».
Опрашиваемые в том же самом скромном фермерском доме, где они растили свою дочь, родители Джэнет, а также ее муж Кен, настаивали на том, что они против того, чтобы Рэнди казнили за его поступок. Важнейшими доктринами церкви квакеров являются неприятие всех видов насилия, включая войны и смертную казнь. Но в любом случае, родители, которые потеряли своего ребенка вследствие бессмысленного насилия, могут в независимости от своих убеждений, поддаться жажде отмщения, по крайней мере в первые дни своей скорби. «Мы никогда этого не желали, никогда», – говорила Милдред. «Однажды, в день памяти Джэнет, я пришла к матери Рэнди и сказала, что мы никогда бы не хотели того, чтобы Рэнди был убит».
«Люди полагают, что на нас оказывается какое-то давление, но я еще раз повторяю, нет, это не так», – говорил Кен, небольшого роста человек с вьющимися седыми волосами. «Просто в этом нет никакого смысла – убивать его».
Еще более необычной выглядит реакция близких другой жертвы, Вики Лам. Она постоянно проживала вместе со своим мужем Гусом в Орегоне и на несколько дней своего отпуска приехала со своей двухлетней дочерью Одри к Джэнет в Линкольн. Кроме того, она была на четвертом месяце беременности. Спустя годы Гус и Одри продолжали жить в Орегоне, зная, что Ривз находится в камере для осужденных на смертную казнь, но никогда не верили, что к нему действительно когда-либо будет применена эта мера наказания. Вместе они быстро приехали в Линкольн незадолго до Рождества, когда узнали, что день казни Ривза фактически определен.
Недавно за обедом в Линкольне, Гус рассказывал мне, как его брат позвонил ему и первым сообщил об убийстве Вики. Вскоре Гус начал задыхаться от своих слов и плакать. «Знаете, я чувствую себя, будто я камень, брошенный по воде», – сказал он немного успокоившись. «Иногда я словно нахожусь в воздухе и смотрю на всё это спокойно и ясно, а порой я будто падаю и погружаюсь в воду, становясь мокрым, но затем снова взлетаю».
Но несмотря на боль, Лам разделяет точку зрения семьи Миснер, считая, что лишение Ривса жизни будет бессмысленным. «Тем людям, кто являются его близкими родственниками, придется испытать те же страдания, что испытал и я. А я никому не хотел бы пожелать такого», – объяснил он.
Рядом с ним в том ресторане сидела Одри. Сейчас ей 20 лет, она высокая блондинка с прямыми волосами. Если фотография не обманывает, она вылитая копия своей матери, Вики. К счастью, она не помнит ничего из того, что произошло той ночью и того, как она, сквозь плач, зовя маму, вышла из комнаты, чтобы увидеть следы кровавой резни и полицию. Но при этом призрак прошлого никогда не покидал её. И так же, как её отец, она приехала в Линкольн с весьма определенной целью: отговорить государство от убийства человека, лишившего жизни её мать.
«Я представляю здесь свою маму», – говорит она. «Если бы она была здесь, она бы захотела сказать именно это. Я говорю это потому, что знаю, каким человеком она была и какие взгляды на жизнь она имела. Вот почему я полна решимости в своих намерениях».
Для семей Миснер и Лам, для Дона и Барбары Ривз, для самого Рэндольфа Ривза и его адвоката Полы Хатчисон январь был месяцем витающих в воздухе надежд и ужасных разочарований. Казалось, всё было кончено 11 января, когда Совет по помилованию Небраски проводил открытое заседание, чтобы поставить точку в вопросе судьбы Рэнди Ривза. В этот Совет, состоящий из трех выборных должностных лиц: губернатора штата Майкла Йохансона, главного прокурора, а также госсекретаря штата, перед рассмотрением дела успело поступить два ходатайства. Первое призывало к публичным слушаниям с участием родственников жертв, которым предоставлялось бы право выступления, во втором предлагалось помиловать Ривза и заменить смертную казнь на пожизненное заключение. Оба были отклонены. «Было ощущение, будто губернатор пощекотал меня где-то в кишечнике длинной острой палкой», – говорила Одри про эти решения. «Я не могла понять, как эти люди могут просто так сидеть и причинять так много боли столь многим людям».
Тогда казалось неизбежным, что Ривза казнят буквально через три дня – 14 января. В конце концов, символическое, сделанное менее, чем за неделю до истечения срока обращение к губернатору Йохансу, находившемуся в тот момент в офисе, сделала Одри, которая разложила 2000 розовых роз на ступенях его особняка. Затем, на следующий день, когда оставалось всего лишь 40 часов до, казалось бы, неминуемой смерти Ривза на электрическом стуле, Верховный суд вынес постановление о приостановлении исполнения приговора. Хатчинсон использовала вновь принятую поправку к конституции штата, гарантирующую равноправие при обращении со всеми гражданами Небраски. К Ривзу было предвзятое отношение в данном судебном процессе, утверждала она, поскольку он является американским индейцем. Теперь планируется проведение новых слушаний, чтобы она смогла изложить свои аргументы.
Ривзу, говорила мне Хатчинсон, пририсовали «образ вечно пьяного индейца, который только и делал, что всех грабил и насиловал». Что касается судебного процесса, она сказала: «Они берут бумажку с вашим именем и кладут его в шляпу. Если вы белый, они положат ваше имя один раз. Если вы какого-либо другого цвета, они положат от 5 до 10 бумажек с вашим именем. Затем, они всё перемешивают и достают какое-то одно имя. Вот как здесь принимаются решения о том, к кому применить смертную казнь».
Пройдет несколько месяцев, прежде чем Верховный суд решит, достаточно ли у Хатчинсон доказательств для того, чтобы спасти Ривса. Мало кто в Линкольне считает, что это возможно. «Мы собираемся его казнить», – сказал как-то госсекретарь штата Скот Мур.
Впоследствии Мур сознался, что произнес тогда «некорректные» слова. Он получил официальные заявления от семей Миснер и Лам, а потом, лично встретившись с Ривзом в тюрьме, сказал, что не считает, что тот представляет угрозу обществу. «Мистер Ривз не склонен к насилию, я уверен», – утверждал он. Тем не менее, однако, он присоединился к двум своим коллегам, проголосовав против принятия прошения Совета о помиловании. «Это просто наказание. Вот что я думаю об этом», – сказал он.
Таким образом, сейчас все ждут развязки. Среди тех, кто ожидает её больше всего, Дон и Барбара Ривз, добрая пара, которая приняла трехлетнего индейского мальчишку в свой дом почти 40 лет назад, давшая ему новую фамилию и вырастившая его словно родного сына. «Он был просто ребенком, которому был нужен дом», – делился своими мыслями Дон. «В то же время мы не особо смотрели на его происхождение. Но даже еще до этого инцидента, мы стали задаваться вопросом, не должны ли бы мы были пытаться как-то подчеркнуть его причастность к наследию индейцев Омаха».
Но может ли эта история об оборванной пуповине связи с культурой его предков объяснить насилие, которое он совершил той ночью в доме собраний? Дон Ривз, с глазами полными печали и недоумения, склонен думать, что нет. «Это конечно, вероятно, но аргументы в пользу этого очень жидкие. Чем дальше, тем все больше мы думаем, что это все какая-то загадка, абсолютная и непонятная, которая была и остается».
Но одно является очевидным. Не найдется нигде столь достаточно глубокого резервуара, который смог бы вместить всю ту благодарность, которой наполнен Дон по отношению к своим старым друзьям и собратьям-квакерам Миснерам, или же к Ламам, находящимся вне его церкви, за их ответ на трагедию и за их любовь к его приговоренному сыну. «Если кто-то и заслуживает того, чтобы называться святыми, так это они».
Дэвид Асборн, 1999 год
Источник: www.independent.co.uk
PS: 18 сентября 2001 года смертный приговор Рэндольфу Ривзу был заменён на пожизненное заключение.
PPS: 27 мая 2015 года законодатели штата Небраска проголосовали за отмену смертной казни как высшей меры наказания.
