«Л» для «Джосайя Лэнгдейл». Из блога «Квакерский алфавит»

Джосайя Лэнгдейл родился в 1673 году в Нэффертоне в Йоркшире, его крестили в англиканской церкви в августе того же года. В 1681 году его отец умер, и Джосайе, который был старшим, а возможно и единственным сыном, пришлось оставить учебу в школе, чтобы обеспечивать свою семью.

Он стал работать на ферме, ухаживал за скотом и учился пахать, и труд этот явно пришелся ему по душе. Джосайя гордился своими навыками и обнаружил, что работа в уединении благоприятна для духовных размышлений. Обычно это были размышления о состоянии его собственной души. В духовной автобиографии, которую Джосайя написал позднее в своей жизни, он признавался в проступках и описывал искушения, среди которых было волнение, вызываемое в нем яростной игрой в футбол, а также удовольствие от танцев. Он стремился стать лучше, но находил, что внешние церемонии, такие как проводимые епископом конфирмация и причастие, не оказывали того немедленного, почти волшебного преобразующего действия, на которое он надеялся.

Вторая значительная перемена в жизни Джосайи произошла в 1688 году, когда ему было пятнадцать лет, и его мать после семи лет вдовства решила снова выйти замуж. Она больше не нуждалась в поддержке со стороны сына, и Джосайя решил, что ему пора уйти из дома. Он нанялся на ферму в качестве пахаря, скорее всего – через одну из проходивших тогда ежегодно ярмарок работников. День Св. Мартина, 11 ноября, обычно служил на севере датой, когда хозяин и работник договаривались об условиях устного контракта на предстоящий год.

Джосайе нравился его первый хозяин, но он не мог согласиться на предложенное в следующем году жалование, так что решил перейти на работу к квакеру Давиду Милнеру, который с женой Сарой и своей семьей жил в Карнаби – деревне в нескольких милях от Наффертона. Семья Джосайи и его приходской священник были сильно обеспокоены тем, что «эти квакеры» могут повлиять на него или даже околдовать его и заставить присоединиться к ним. Однако выяснилось, что сначала наибольшее влияние на Джосайю оказали не квакеры, а еще один слуга Милнеров. Томас Хьюсон, слепой мусорщик лет на пятнадцать старше Джосайи, был самоучкой, глубоко погружался в религиозные размышления, но сохранял свою независимость. В нем Джосайя нашел достойного доверия близкого друга, с кем он мог исследовать все свои сомнения и опасения относительно выбора правильного пути в религии.

Главным образом для того, чтобы остаться со своим другом, Джосайя нанялся к Давиду Милнеру еще на один сезон в 1690 году. Когда он приехал погостить домой зимой 1690-1691 годов, родственники Джосайи дразнили его тем, что он всерьез подвергается опасности стать квакером, но такие замечания только смущали Джосайю, и он поспешил вернуться к своему другу Томасу.

На самом деле, Милнеры были весьма осторожны и старались не оказывать на Джосайю никакого влияния, они совсем не говорили с ним о религии. Только когда в 1691 году к ним приехал погостить брат Сары Милнер, Тимоти Тоуз – импульсивный молодой человек двадцати лет – он убедил Джосайю пойти на собрание, чтобы послушать странствующего проповедника Джеймса Диккенсона, и это стало первым религиозным побуждением в отношении Джосайи со стороны его хозяев. Весь эпизод оказался также и бессмысленным, поскольку, даже хотя его друг Томас Хьюсон пошел вместе с Джосайей и одобрительно отозвался о Джеймсе Диккенсоне, сам Джосайя был настолько обеспокоен возможным квакерским влиянием на себя, что не получил никакой пользы от этого посещения.

Джосайя продолжал свои духовные искания, молчаливо наблюдая и одобряя поведение квакеров, которых он встречал на ярмарках и рынках, где бывал по поручению своего хозяина, но только спустя еще два года, в мае 1693, когда ему было 19 лет, в жизни Джосайи произошло великое изменение. Как-то в воскресенье рано утром Давид Милнер уехал в Бридлингтон, и позже в тот же день Сара, хозяйка Джосайи, спросила, не может ли он сопровождать ее в город и пойти с ней на собрание. На этот раз он с удовольствием отправился на собрание, а просидев в молчании несколько часов – заплакал. И его приняли с пониманием, а не высмеяли, как это произошло несколькими годами ранее, когда то же самое случилось во время службы в церкви. Он осознал, что нашел то, что искал – народ Божий, к которому можно было присоединиться.

В тесной соседской сельской общине произошедшая с Джосайей перемена не осталась тайной. Его мать рассказывала об этом и однажды сама отправилась посмотреть на собрание. Встретившись с ней там, Джосайя почувствовал, что должен быть верен своему новому убеждению, и что ему следует действовать согласно свидетельству простой речи, которая показала бы его как квакера. Поэтому Джосайя обратился к матери на «ты», без каких-либо уважительных выражений, которых она могла бы ожидать от сына. Мать обиделась и ушла домой, но шесть недель спустя Джосайя почувствовал, что должен навестить свою семью и попытаться положить конец ссоре. На этот раз мать с отчимом, а также дядя и тетушки лучше приняли его. Хотя поведение Джосайи изменилось, они, как и прежде, считали его своим.

Когда Джосайе в 1693 году исполнилось двадцать лет, он вступил во владение оставленным ему отцом участком земли. Джосайя смог стать более независимым и, хотя все еще зарабатывал на жизнь трудом земледельца, смог уделять больше времени квакерской деятельности. Джосайя стал членом Бридлингтонского собрания (тогда оно называлось собранием Бурлингтона и Кейса) в период его возрождения, в особенности – среди молодежи. Другой бридлингтонский квакер, Джон Ричардсон, сказал об этом: «Друзья так возрастали в служении, что появилась пословица “Бридлингтон стал школой пророков”». Джосайя сблизился с молодыми людьми, такими как Тимоти Тоуз, из-за которого он сначала так беспокоился, и Томас Томпсон, с которым он позднее путешествовал в служении.

Через год после своего обращения Джосайя ощутил призвание к служению и почувствовал, что однажды может быть призван поехать в Америку. Наконец, в 1700 году, когда Джосайе было 27 лет, он осуществил это призвание, отправившись в путешествие с Томасом Томпсоном, и провел за границей почти пять лет. Двое молодых людей отчитались о своем путешествии перед Годовым собранием в Лондоне в 1705 году.

Спустя примерно пять лет Джосайя женился на Маргарет Бартон. В то время ему было 37, а ей 26 лет. Они жили в Бридлингтоне, и оба были активными служителями, путешествовавшими независимо друг от друга, когда чувствовали побуждение к этому. В 1715 году Джосайя снова поехал в Америку с Томасом Томпсоном. Это путешествие было значительно короче, нежели предыдущее, и в июне 1716 года Филадельфийское собрание направило пару спутников возвращаться домой через Вест-Индию, что они исполнили, не особо торопясь, и появились дома лишь к концу года. Пока Джосайя отсутствовал, Маргарет Лэнгдейл осуществила собственное религиозное путешествие в Ирландию и продолжала поездки после возвращения мужа – она побывала в Европе в 1717 году и в Уэльсе в 1718.

Тем временем, Джосайя все больше ощущал тягу переселиться в Америку навсегда. Он опять поехал туда в 1720 году, поведя год в основном в Филадельфии, где проявил себя прилежным посетителем молитвенных собраний. Однако на этот раз он приехал скорее не как служитель и проводил основную часть своего времени, покупая землю и договариваясь о том, чтобы подготовить переезд семьи в Новый Свет. В начале 1723 года Джосайя, Маргарет и их выжившие двое детей – десятилетняя Мэри и восьмилетний Джон – оплыли в Америку на судне «Лондонская надежда». Во время плавания Джосайя умер в возрасте 49 лет.

У Маргарет не было иного выбора, как только продолжать следовать курсу, который они для себя определили. Ее вместе с детьми гостеприимно встретили филадельфийские Друзья, и она сразу же возобновила свою деятельность в качестве служителя. Однако она не могла продолжать зависеть от благотворительности квакеров, поэтому решила свои проблемы, снова выйдя замуж. После окончания годичного траура Маргарет вступила в брак с Самюэлем Престоном, успешным горожанином Филадельфии и влиятельным Другом; он был старше Маргарет на 20 лет. На бракосочетании присутствовал один из прежних компаньонов Джосайи по путешествиям, Томас Чолки, который сообщил, что «собрание было большим и вызывало в памяти притчу о девах и приходящем ночью женихе».

В последующие годы на долю Маргарет выпало много забот в качестве путешествующего служителя, пока она не умерла в 1742 году в возрасте 58 лет. Ее сын и дочь создали свои семьи и поселились в Америке, где и по сей день живут потомки Лэнгдейлов.

Джил Скидмор

2015

Источник