В прошлые выходные я ездил в Нью-Йорк Сити навестить своего старого друга и наставника Дэвида МакРейнолдса (англ.). Когда-то в 2000-х, еще подростком, я изо всех сил старался помочь его президентской кампании. Я всегда видел в Дэвиде пример отважного мышления и действий, что сочеталось с мягкостью, которую зачастую утрачивают активисты.
В субботу я встретился с Дэвидом в его манхэттенской квартире. Мы пили сельтерскую воду, и он познакомил меня со своим котом Шаманом. Затем мы отправились обедать в соседний ресторан. Приятно проведенный день.
Незадолго до того, как я должен был идти на поезд, у нас зашел разговор о квакерах. И Дэвид сказал то, что мне пришлось потом переваривать несколько дней. Если выбирать религию, – сказал Дэвид, – то он скорее стал бы католиком, чем квакером. Почему? Потому что для католиков обычно глубокое чувство человеческой греховности и потребности каждого человека в Иисусе и церкви. В этом заключается смирение. А нам, квакерам, свойственно самодовольство.
В моей жизни было время, когда такое заявление могло бы меня рассердить. Но, когда это сказал Дэвид, считающий себя атеистом, я прислушался к его словам.
Дэвид поспешил добавить, что не все католики отягощены сознанием своей вины, и что он знает квакеров, ведущих святую жизнь. И все-таки я думаю, он что-то разглядел здесь. Я недавно вновь обратился к традициям литургии и монашества в христианстве. И на меня произвело сильное впечатление ощущение человеческой ничтожности и покаяния, которые стали основой монашеской практики.
В то же самое время я почувствовал себя уличенным в самоуверенности по поводу собственного знания Бога и следования Его воле. В прошлом я часто бывал смущен, поддавался страху, эгоизму и сомнениям. В настоящее время я в большей степени скептичен относительно своей способности знать волю Бога наверняка. Это отличает меня от большинства в квакерском сообществе. Современные квакеры склонны считать следование Богу весьма прямолинейным процессом, а человеческую природу, в основном, хорошей.
Нужно пояснить, что я не говорю о том, что корни квакерской традиции связаны с подобным взглядом на людей. Ранние квакеры скептически относились к человеческой способности поступать правильно. Вместо того чтобы считать людей хорошими от природы, они полагались на прямое вмешательство Святого Духа, способного исправить и направить нас. Основная масса квакеров на протяжении всей истории считала человечество, в основном, потерянным, если не попросту развращенным.
Тем не менее, присутствует разрыв между тем, какой традиция была раньше, и тем, во что на практике верит сообщество сегодня. По моему опыту, большинство из нас, квакеров, включая меня самого, склонны к тому, чтобы гордиться собой. Мы гордимся тем, что на протяжении трехсот пятидесяти лет назначали женщин на служение. Мы гордимся тем, что отвергли рабство на столетие раньше, чем это сделали Соединенные Штаты. Мы гордимся достижениями наших предков в сфере гражданских прав и мирного движения. Мы считаем себя особенными. Миру есть чему поучиться у нас.
Понимание вопроса осложнено тем, что квакеры оказали значительное влияние на американскую историю и культуру. Квакерское сообщество был уникальным и важным. Но в XX и XXI веках история духовного лидерства кристаллизовалась в нечто менее привлекательное. Мы выработали определенную духовную гордость – ощущение того, что наше знание лучше, чем у тех, кто нас окружает. Мы сами поверили в то, что мы – хорошие люди.
Проблема в том, что это не так. Я уж точно не хороший. Квакерская традиция прекрасна во многих отношениях, а в других не так хороша. Но она ни в коем случае не создает сообщество совершенных людей. Квакеры сегодня не лучше – или даже хуже – своих соседей протестантов, католиков, буддистов или атеистов. Возможно, мы все еще остаемся странными людьми, но мы никакие не особенные. Наша человеческая природа такая же падшая и также нуждается в Божьей благодати, как и природа других людей.
Повторю для ясности: чувство собственной греховной ничтожности естественно для квакерской традиции. Но мы, кажется, теряем его. Мы променяли это чувство на самодовольное ощущение возглавляемого квакерами исторического прогресса.
Я благодарен за верность прошлым поколениям квакеров. Но я также убежден в том, что мне нанесло бы духовный урон приписывание их работы себе. Я не особый человек. Я не превзошел своей потребности в спасителе. Я – бедный грешник, которому милость Божья нужна не меньше, чем кому-то еще.
Здесь есть две опасности. Можно полюбить грех, увидев в нем неизбежную реальность, а не препятствие, которое может преодолеть Бог. Многие христианские группы попались в эту ловушку. Но иллюзия, в которую впали многие квакеры, включая меня, также представляет проблему. Это идея о том, что грех уже побежден или не существует. Миф о «хороших людях, таких как мы». В настоящий момент моей жизни кажется более безопасным излишне сомневаться в своем собственном опыте и мотивации. Предполагать, что мои мысли и поступки благие, опасно.
Мой разговор с Дэвидом стал напоминанием. Мир скептицизма не доверяет людям, которые считают себя восхитительными. Люди способны насквозь разглядеть ложную набожность квакерского самолюбования. Но смирение послушного Богу грешника притягательно даже в глазах тех, кто сам еще не готов верить.
Умирающему миру не нужны совершенные люди. Ему нужны сломанные люди, которые способны признать собственную жажду живой воды. И пригласить других к ее поиску.
Майка Бейлз
2017
Об авторе: Майка Бейлз – учредитель и сотрудник «Товарищества Друзей Иисуса» Friends of Jesus Fellowship – сообщества американских квакеров, заботой которых стало обновление квакерского движения. Товарищество собирается один-два раза в год в реальной жизни, и его участники ежемесячно общаются на видеоконференциях в интернете. Они также встречаются в подгруппах «Апостолы, Пророки, Евангелисты» и «Пастыри и Учителя».
