Бог есть молчание // Пьер Лаку

Речь имеет свойство разделять тех людей, которые больше полагаются на слова, чем на значения, стоящие за ними. Слова способствуют возникновению догм, претендующих на то, чтобы считаться утешительно достоверными. Слова дают начало религиям и церквям, разбивающим великую семью простых душ, для которых было бы достаточно любить Бога и поклоняться Ему, на отдельные, соперничающие между собой группы. Молчание – какова же его роль?


Скачать: [.rtf] [.pdf] [.epub] [.mobi]

Перевод Натальи Журавенковой

Об авторе

Пьер Лаку родился в 1923 году в Родезе на юге Франции. С ранних лет влекомый мистической жизнью, он, получив образование, вступает в орден Кармелитов, где и начинает свой поиск Бога в школе Св. Терезы Авильской и Св. Хуана де ла Круса.

Он готовился к принятию сана священника в Риме и в своей епархии на юге Франции, где позже должен был преподавать теологию. Там в кармелитской “пустыни” Рекбрюнсюр-Аржана он открыл глубокое значение уединённого размышления. Курс психоанализа Международного Института Психологии и Психотерапии в Женеве привёл его к пересмотру своего призвания и веры. В это время он постепенно перешёл от католичества к квакерству. Как молчание Кармелитов, так и молчание, практикуемое в Религиозном обществе Друзей, это поиск Бога в простоте, смирении и любви. Поэтому искания Пьера Лаку могли продолжаться и расширяться, приближаясь к религии без границ. Пьер Лаку стал членом Швейцарского Годового Собрания с мая 1964 года и принадлежит к группе Друзей в Лозанне. Он женат и преподаёт французскую литературу в Колледже Пьера Вире.

Бог есть молчание. Пьер Лаку

1. БОГ ЕСТЬ МОЛЧАНИЕ

Человек упорно пытался усложнить Бога, самую простую из всех реальностей. Бог становился предметом споров, причиной братоубийственных войн. По вине человека Бог перестал быть объединяющим началом и превратился в знамя, водружаемое на полях сражений.

“Бог умер”, — слышим мы сегодня. Такое заключение было неизбежным после стольких лет сектантства. Но если Бог действительно мёртв, мёртв в сердцах и умах человеческих, так это потому, что Он был смят и раздроблен под тяжестью неудобоваримых абстракций и бесконечных обсуждений.

Дабы избежать прибавления новых ошибок к уже совершённым, давайте называть “Молчанием” то, что другие предпочитают называть “Словом”.

Речь имеет свойство разделять тех людей, которые больше полагаются на слова, чем на значения, стоящие за ними. Слова способствуют возникновению догм, претендующих на то, чтобы считаться утешительно достоверными. Слова дают начало религиям и церквям, разбивающим великую семью простых душ, для которых было бы достаточно любить Бога и поклоняться Ему, на отдельные, соперничающие между собой группы.

Слова разделяют, Молчание объединяет. Слова рассеивают. Молчание собирает. Слова будоражат, Молчание примиряет. Слова порождают отрицание и отречение. Молчание даже отрёкшегося и отрицающего приглашает обрести новую надежду в уверенном ожидании тайны, которая может исполниться внутри него.

Практикуя активное молчание, я приготовлю себя к тому, чтобы услышать Молчание Бога. “Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.”

Так я постигаю смысл, стоящий за словами, дающий им жизнь, вечное Евангелие, которое открывается в каждый момент истории каждой душе, независимо от расы, традиций или условий жизни. Равенство становится реальностью в молчании благоговейного ожидания. С привилегиями покончено. Если кто и обладает преимуществом, так это самый смиренный и восприимчивый.

Глубокое молчание – это непременное условие религиозного опыта. В глубокое молчание приходит ещё более глубокое Молчание, которое и есть чистейший религиозный опыт. Чтобы рассказать о нем, я ищу подходящие слова. И самыми богатыми из тех, что я нахожу, оказываются самые простые, самые молчаливые слова: Присутствие, Внутренний Свет, Любовь, Жизнь. Но всё же я сознаю, насколько молчание предпочтительнее слов.

И если я всё-таки говорю, то лишь для того, чтобы сообщаться с теми душами, чьё молчание созвучно моему, и которые слышат Молчание Бога в моих словах. И если я опять говорю, то это затем, чтобы побудить к молчанию души, готовые принять его. Но я убеждён, что ни произнесённое, ни написанное слово никогда не может быть так драгоценно, как молчание. Ибо для души, пребывающей в молчании, сам Бог есть Молчание.

2. МОЛЧАНИЕ НАШЕ НАСУЩНОЕ ДАЙ НАМ НА СЕЙ ДЕНЬ

Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле как на небе; молчание наше насущное дай нам на сей день.

Внутреннее молчание может и должно стать реальностью каждого мгновения нашей жизни. Если же оно нам не свойственно, то потому, что мы привыкли жить в состоянии духовной неосознанности. Многие люди, духовно спящие, позволяют своей жизни заполняться обыденностью. Их умы и сердца слишком суетны, чтобы Внутренний Свет ярко воссиял в них.

Ни один подарок не может быть более щедрым, чем этот Внутренний Свет; но нет ничего, в меньшей степени осознаваемого нами. Многие ли из нас готовы копать глубоко, чтобы найти спрятанные сокровища? Многие ли способны продать все, что имеют, чтобы овладеть им?

“… подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое нашед человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то”.

Жить так, словно в каждом из нас нет сокровища Внутреннего Света, – все равно, что жить так, как будто оно вовсе не существует.

“Ещё подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который нашед одну драгоценную жемчужину, пошёл и продал всё, что имел, и купил её”.

На пороге молчаливой жизни мы должны быть готовы поставить на карту всё. Вот почему начинающие боятся, вот почему они колеблются, вот почему многие отказываются от поиска.

Невозможно быть духовно сознательным без выработки сознательности. Мы должны принять твёрдое и добровольное решение, выделять ежедневно определённое время для такой молчаливой жизни. Не нужно удивляться, встречая трудности на пути внутреннего молчания, если мы, недокормленные, обходимся по пени всего лишь еженедельными собраниями, а иногда не имеем даже этого. Каждый из нас должен спросить себя, чего он хочет, и затем желать этого всем своим сердцем.

Очень важна регулярность практики. Дух дышит, где хочет, но он наполняет лишь те паруса, которые уже подняты. Спортсменам известна по опыту ценность тренировки. Они упражняются каждый день, чтобы улучшить свою форму. Стоит ли предполагать, что наша духовная форма будет процветать за счет небрежения или благих помыслов? Даже если мы начинаем духовные упражнения без намерения достигнуть сверхъестественных результатов, мы, тем не менее, должны осознать, что, только делая все возможное, следует ожидать наилучших для себя результатов.

Ежедневное молчание, практикуемое с усердием и в смирении, как незаменимое для духовного питания упражнение, постепенно создает внутри нас уже неизменное состояние молчания. Душа открывает в таком молчании неожиданные возможности. Она понимает, что жизнь может быть прожита на различных уровнях. Соединение действия и созерцания, столь трудно достижимое и столь плодотворное, – происходит именно благодаря этой возможности одновременно пребывать на различных уровнях.

В молчании религиозного опыта душа не замыкается обособленно. Это молчание, которое открывается бесконечному в подлинной общности душ и сердец, в истинном единении, основанном на взаимоуважении к частным различиям. Индивидуальное молчание, практикуемое ежедневно, – это подготовка к совместному молчанию на молитвенном собрании и, в то же время, его расширение. Душа, участвующая в молчаливом богослужении никогда не остаётся одна с Богом. Она всегда пребывает в общении с душами всех других молящихся; собственное молчание погружает её в тот Внутренний Свет, который просвещает всякого человека.

3. ПОДГОТОВКА К МОЛЧАНИЮ

Подготовка к практике молчания необходима для того, кто хочет ощутить тихое веяние Духа.

Эта подготовка требует смирения души и сердца и способности ко внутреннему уединению. Само же молчание готовит нас к Молчанию.

Даже в деятельности присутствует молчание. Мы достигаем его, когда смотрим сквозь внешние проявления, когда расширяем свои горизонты, когда наши слова проникнуты тайной Бога. Слова должны быть средством выражения для молчания, если мы хотим стать посланниками Бога. Деятельный человек достигает этого молчания, когда забывает о себе и видит только других людей, а в них Единого, ищущего то, что от Него в каждом из нас.

Необходимо готовить себя к молчанию не один раз в день или неделю, а в каждое мгновение, проживаемое с верой, в нищете духа, любви и надежде. Такое мгновение свято. Это – Присутствие, сама жизнь Бога, Его дыхание, веющее сквозь дыхание человека, бракосочетание вечного и временного, воплощение Бесконечного Слова в наших бренных делах; трагедия жизни отступает перед радостью самоотдачи.

Как может человек, расточающий такое мгновение, быть готовым в полноте прожить драгоценные мгновения молитвенного собрания, которые должны быть подчинены одному Богу? Дух будит нас и прощает нас. Но, хотя мы уже разбужены и прощены, Дух требует нашего неусыпного внимания.

Осознав всю ценность молчаливого богослужения, мы стремимся “приготовить путь Господу, прямыми сделать стези Ему”. Мы поднимаем наши паруса, чтобы уловить веяние Духа. Мы трудимся, прокладывая свою дорогу к Богу.

Для начала мы выбираем предмет, который может собирать воедино, а не рассеивать наши духовные силы. Такая подготовка может быть бесконечно разнообразной в соответствии с индивидуальными склонностями, характером, призванием и религиозным опытом.

Это может быть чтение. Есть книги, в которых Дух ждёт нас. Они не будут одинаковы для всех. Каждый из нас должен составить собственную антологию книг, освящённых прикосновением Духа; почему бы не использовать те места в них, которые помогают душе воспарить? Кому-то может подойти слушание музыки, созерцание произведений искусства или творчество. Всё достойно, ничто не исключается, берите на вооружение любой метод, который может быть плодотворным.

Стремление к Богу делает нас изобретательными. Кто ищет, тот находит. Давайте же не пренебрегать, насколько это возможно, подобной подготовкой к совместному Молчанию. От неё зависит пророческая достоверность нашего свидетельства. Слова, произносимые на Собрании, могут выплёскиваться из чистых или замутнённых источников, из глубин или с поверхности.

Но независимо от того, была ли проделана подготовка, мы не должны идти на молчаливое собрание, скованные чувством своей недостойности. “Бог есть Бог настоящего момента, – пишет Мейстер Экхарт, — там, где ты пребываешь, Он находит тебя и забирает тебя, не только такого, каким ты был, но и такого, какой ты есть в данный момент”.

4. ПСИХОЛОГИЯ МОЛЧАНИЯ

Созерцательное молчание является особого рода вниманием. Чем лучше мы постигли второе, тем более мы преуспеем в практике первого. Мальбранш говорит, что подобное внимание – это “естественная молитва, посредством которой мы можем получить просветление от Высшего Разума”. Хуан де ла Крус пишет, что созерцание – это “любящее внимание”. Философ такое внимание считает молитвой, мистик – высшую форму молитвы -вниманием. На мой взгляд, такое сопоставление наиболее выигрышно.

Быть внимательным – значит смотреть глазами духа. Это – внутреннее отношение. Такой способ видения, такое отношение предполагают попытку концентрации на объектах своего рассмотрения, чтобы лучше понять их, проанализировать, проникнуться ими. Наши глаза могут быть обращены в сторону внешних вещей, к материальному, а могут – вовнутрь, к психологическим реалиям: идеям или состояниям души. Не является ли созерцательное молчание взглядом вовнутрь, в глубокие реалии души? Молчанию свойственно искать скрытые предметы, оно – пристальный взгляд, направленный на невидимое. И в пространстве нашего сознания, пребывающего в молчании, не должно быть ничего, останавливающего внимание. Это пристальный взгляд, который не может и не должен иметь конечного объекта.

Человек, остановившийся на своих представлениях о Боге, пусть даже очень высоких, будет отвращен от Бога. “Мои мысли – это не твои мысли”. Человек, жадно стремящийся к сладости, которая может исходить от Бога, отвращается от Бога, дабы напитать себя в своём духовном состоянии. Множественный свет – это не Единый Свет. Отдельные приятные ощущения — это не те радость и мир, которые выше любого удовлетворения чувств. Созерцательное молчание – это видение, которое не нуждается в объекте. Он может быть лишь обозначен как направление. Это взгляд в сторону чего-либо, а не на что-либо. Представления о Боге хороши, только если от них я быстро продвигаюсь дальше. Сладость, исходящая от Бога, хороша, только если мы оказываемся впереди неё. Мы всегда должны идти дальше. Пространство Внутреннего Света безгранично.

Для начинающих трудность молчания заключается именно в отсутствии конечного объекта. Начинающий нуждается в объекте. Перед созерцанием он должен размышлять. Пусть начинающий возьмёт Евангелие или другие духовные книги и питает себя словами о Боге. Пусть начинающий пытается смотреть на то, что стоит за словами. Скоро духовное понимание начнёт пробуждаться в нём, и он сможет отличать слова, ведущие в Молчание, от тех, которые сверкают фальшивым блеском. Священное Писание – это молчаливые слова, способные ввести душу в молчание. Именно по такому признаку друзья Молчания узнают их.

Среди разнообразных форм внимания психологи выделяют отличные друг от друга “спонтанное” и “волевое” внимание. Спонтанное внимание порождается объектом самим по себе. Объект навязывает себя нам без каких-либо усилий с нашей стороны, иногда даже вопреки нам. Внимание в этом случае оказывает гипнотическое действие, заставляющее нас смотреть. Реклама является искусством, подвергающим нас такому воздействию. Определённый продукт должен как-то проникнуть в нас через наши глаза и уши. Те, кто занимаются рекламой, знают, что внимание – это всегда внимание к чему-либо, и что необходима мотивация. Они стараются поэтому сыграть на той или иной нашей склонности, привычке, даже на нескольких одновременно. Некоторые психологи отказываются называть “вниманием” подобную низшую и, зачастую, упадочную его форму. Это — состояние ума, а не жизнь духа. Истинное внимание всегда является результатом движения воли: это духовное состояние, для достижения которого требуется усилие.

Жизнь молчания – это всегда волевое внимание. Она требует продолжительных усилий и всегда сопряжена со смирением и самоотдачей. Но личность может иметь склонность быть захваченной, загипнотизированной этим.

Полностью развившаяся религиозная жизнь становится мистической жизнью. Для некоторых мистическое – синоним “необычного”, предполагающего видения, трансы, левитацию… Такой подход отодвигает на второй план важный аспект, перемещает центр на периферию. Для Павла мистик – это личность, постигшая полноту Христа, которая живёт, наполняясь Святым Духом: “И уже не я живу, но живёт во мне Христос”1; “Ибо все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии”.

Павел – созерцатель, живущий в четырёх измерениях любви. Иоанн – мистик, но не благодаря своим видениям Апокалипсиса, а потому, что был “рождён от Бога” и открыл, что Бог есть Свет, Любовь и Жизнь.

В активном молчании загорается Внутренний Свет – крошечный огонёк. Для того чтобы пламя увеличилось и разгорелось, малейшее внутреннее недовольство и всплески эмоций должны успокоиться. Через внимание, полное любви, мы даём Внутреннему Свету возможность озарить наше существование и сделать всю нашу жизнь источником этого Света. Активное молчание готовит душу к пассивному молчанию. В такое молчание душу приводит Бог. Это – спонтанное внимание, но не в его низшей, упадочной форме. Душа, таким образом захваченная и мистически подчинённая, становится свободной и не ограничивается; на этом пути душа осознаёт свои глубочайшие устремления. Рамки души раздвигаются, горизонты расширяются. Психологи говорят нам, что внимание – это активное ожидание, одушевлённое разумом. Молчание – активное ожидание, одушевлённое верой и любовью. И ответ приходит; и тогда душа наполняется Присутствием.

Бог здесь. Но молчание продолжается. И чем больше Бога, тем больше Молчания. Только те, кто практикует такой путь молчания, знают, сколько оттенков может содержать это слово, сколько разнообразного, сколько таинственного. И здесь психология уже не сможет проникнуть дальше. На вершине горы, – сказал Хуан де ла Крус, – дорога кончается. Испытывая такое, мы уже пребываем в царстве несказанного.

5. ПРЕПЯТСТВИЯ К МОЛЧАНИЮ

Как только мы обращаем наш внутренний взор вовнутрь, к самому глубокому Центру, там начинается буйство мыслеформ. Рой инстинктивных желаний устремляется в пространство нашего сознания. Внутренний взор меркнет, словно в густой атмосфере, душа кажется погружённой в пыль, Храм Молчания превращается в толкучку.

Первым препятствием к созерцательному молчанию становится рассеянность. За этим простым словом скрывается очень сложное состояние ума, целые серии феноменов. Таких как, например, возвращение насущных забот и волнений – интеллектуальных, профессиональных, эмоциональных. Это то, что содержится в сознании, захватывает душу и легко выплывает на поверхность. Трудно закрыть двери для образов, так долго заботивших нас. Подготовительный период, свободный от образов повседневности, не создаёт надёжной преграды. В душе нет и ненужно закрытых отделений.

Рассеянная личность, в соответствии с этимологией слова, тянется то в одну, то в другую сторону. Ум такого человека, как говорится, разменивается по мелочам. Понятно, что те захватывающие виды деятельности, в которые мы вкладываем, может быть, слишком большую часть нашего сердца, непременно вернутся, чтобы атаковать величественный покой нашего молчания. Но почему именно в этот драгоценный момент мы больше, чем когда-либо подвластны обыденному? Незначительность предметов, захватывающих наше воображение, берущих его в плен, – смущает религиозную душу, обескураживает и унижает её. Тем не менее, такой опыт обычен и даже неизбежен. Необходимо знать это, чтобы не впадать в бесполезные самообвинения. Мы должны также отбросить, как чистейший миф, концепцию независимости воли. Покорность сильнее, чем воля.

Другое испытание, зачастую более трудное – это опыт подсознательного. Душа, которая удовлетворяется простым размышлением, спекулятивным созерцанием (например, смакует вкус идей, сладость концептуального видения), или душа, принимающая духовный опыт умеренными порциями, – такие души не рискуют столкнуться с подсознанием лицом к лицу. Но тот, кто, не останавливаясь на пути, проходит дальше размышлений, к той радости, которую они несут, собственно к молчанию; тот, кто ищет глубочайший Центр, самое сердце существования; такому человеку не избежать встречи с подсознанием и его фантомами. Во время молчания подобный человек сталкивается лицом к лицу со сдерживаемым и подавляемым в себе самом, с тем, что, согласно Фрейду, не обязательно патологично и является необходимым условием для сублимации. Ошибочны лишь подавление и сдерживание, вызывающие нездоровье.

Вероятно, подобный опыт пытался описать Хуан де ла Крус на страницах, повествующих о “пассивной ночи чувств”. Автор не обладал знаниями по клинической психологии. Пройдя через опыт созерцания, он предположил существование феномена, всё ещё не известного и не изученного. Созерцатель знает себя и человека вообще очень глубоко, что не всегда достигается безболезненно.

Встречаются и патологические препятствия к молчанию, такие как неспособность сконцентрировать своё любящее внимание. Созерцание не может существовать отдельно от общего состояния человека, его недостатков. Личность, мысли которой после периода депрессии блуждают во всех направлениях, должна отказаться на время болезни от продолжительного молчания. Место молчания займут терпение, проявляемое в испытаниях, и утраты. Такой человек будет лишен радости, но не мистической жизни.

6. ИСКУССТВО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ПРЕПЯТСТВИЙ

Существует множество препятствий, которые невозможно перечислить, поскольку их разнообразие соответствует свойствам характера, темперамента, личностным особенностям. Без сомнения, более важным, чем сами препятствия, является искусство извлечения пользы из них. Существенную помощь могут оказать наставления в этой области, дружеская поддержка, личный пример мистика.

Нет таких препятствий, которые, будучи распознаны и поняты, не смогли бы стать точкой опоры для нового шага вперед, даже если речь идет о тех патологических состояниях, которые исключают упражнения в молчании. Таков завет Распятого: через Крест – к Свету. Если нам удаётся превзойти пределы собственного сознания, мы получаем множество возможностей, пусть ненадолго, обратиться в сторону Внутреннего Света. Для души, терпящей бедствие, понятие самопожертвования приобретает конкретное значение, поскольку жертва – это не ритуала позиция существования в целом; то, чему посвящают всю жизнь.

Если мы хотим преуспеть в Молчании, мы должны убедиться в том, что воля не сможет навязать спокойствие и безмятежность. Роль воли очень скромна, подобно роли пастуха, выбирающего пастбище для овец; или собаки, собирающей стадо, чтобы смотреть за ним. Ничего более, хотя и это очень важно. Присутствие пастуха и собаки не гарантирует того, что овца не отобьётся от стада. Их задача – приводить заблудших обратно на пастбище. Молчание, постоянно занятое неутомимым воссоединением стада, – это превосходное упражнение. Святой Дух тайно трудится в глубинах. Душа не осознаёт, что происходит, и не может сорадоваться происходящему. Но пусть она будет настойчива: однажды она обнаружит себя пребывающей в широком внутреннем пространстве, свободной и просветленной. Трудные времена молчания, когда собака и пастух выполняли свою тяжелую задачу, принесли свои плоды.

В желании полностью избежать рассеянности кроется опасная гордыня: надежда на то, что человек, подобно небесному существу, может подняться выше общего состояния. Это не Дух Назарета, которому учил сын плотника. Даже если созерцатель хочет этого, он будет бессилен остановить рассеянность собственного воображения.

Гораздо важнее то, что он, вопреки собственной воле, должен проникнуть в глубины своего подсознания, страдать от всего, открывшегося в его изменчивых оттенках, чувствовать укусы демонов, которые могут оказаться всего лишь нашими собственными комплексами.

Есть трудный путь, о котором апостол Павел говорит: “Если захочу хвалиться, не буду неразумен, потому что скажу истину; но я удерживаюсь, чтобы кто не подумал обо мне более, нежели сколько во мне видит, или слышит от меня. И чтоб я не превозносился чрезвычайностью» откровений… [Павел перед этим говорил о том, как был восхищен до третьего неба], – …дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтоб я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня, но Господь сказал мне: “довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи”. И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христа”.

Смирение и нищета духа – самые надежные опоры на этом пути. Мы должны принимать себя такими, какие мы есть, ловить проходящий момент с его славой или скверной, жить согласно тому, чем мы являемся и что имеем, в любящей самоотдаче.

Существует, тем не менее, одно препятствие, которое действительно может стать серьезной помехой, потому что сопротивляется Свету, закрывает его плотным слоем тьмы. Эта непроницаемая завеса есть не что иное, как завеса эгоизма, самовлюбленности, собственничества. Нет молчания там, где нет пустоты. Свет не проникает туда, где нет прозрачности.

7. СТАДИИ МОЛЧАНИЯ

Первая стадия на пути, ведущем к сияющему Молчанию горных вершин, – это активное молчание, которое ищешь в наготе веры. Отсюда душа начинает свой поиск, и она уже обрела некоторый религиозный опыт, пусть даже незаметный. Душа вступила в чарующее пространство божественного Центра. Паскаль, продолжая мысль Августина, нашел слова, лучше всего выражающие этот начальный этап: “Ты не искал бы меня, если бы уже не нашел меня”. Душа нашла свой Центр и теперь, чтобы достичь его, должна смело отправиться в путешествие, невзирая на тяготы и непогоду.

Каждая стадия молчания соответствует продвижению в любви. Любовь объединяет. Молчание и любовь идут рука об руку. Качество одного указывает на качество другого.

Позже приходят те стадии молчания, которые являются дарами Божьей Благодати и проявлениями Его Природы. Это, во-первых, дар внутреннего уединения. Мистики сравнивают движение души с действиями овец, которых посвист божественного пастыря зовет обратно в загон. Овцы добровольно возвращаются на слабейший призыв. Мистики также говорят, что душа подобна пчеле, которая спешит вернуться в улей; или черепахе, инстинктивно втягивающей части своего тела в панцирь. А другие говорят, что душа подобна игле, следующей за магнитом. Такова, согласно мистикам, благодать внутреннего уединения.

Второе проявление Бога – это дар внутренней тишины, глубокого мира перемещение в Свет, вовнутрь. Такая тишина отличается от внутреннего уединения более сильным ощущением погружения. Воля чувствует себя взятой в плен. Мягко и спокойно струится поток, проистекающий из самых тайных глубин. Дело здесь не в самоутешении, получаемом от развития наших способностей, но в истинной радости, которую мы ощущаем как милость в тот момент, когда её получаем. В этом внутреннем покое душа должна заботиться не о том, чтобы много думать, а о том, чтобы сильно любить.

Третье проявление Бога – это благо единения. Все эти божественные испытания являются соединяющими, дающими опыт высшего Присутствия, бесконечно глубокой близости. Однако, авторы духовной литературы выделяют разнообразные внутренние состояния, различные по своей интенсивности, качеству, последствиям. Отсюда и всё многообразие проявлений Бога. Почему мы должны добавить к внутреннему уединению и покою благо единения? Потому что это благо ещё больше захватывает душу. Понимание его сопровождается особым просветлением. Оно получает большую власть, чем когда-либо раньше, главным образом, благодаря чувству уверенности. “Тогда Бог утвердил себя в глубочайшем центре души, – пишет Тереза Авильская, – таким образом, что возвращаясь к себе, она уже не может сомневаться в том, что пребывала в Боге, а Бог в ней.” Это поистине встреча с Богом живым, смерть ветхого Адама, рождение нового человека – и эти сочетания слов теперь отражают подлинную реальность. Созерцатель горит сильным желанием трудиться во имя Царства Любви, это действенное устремление, рождающее готовность к любой жертве.

Наконец, наступает последняя стадия, еще более совершенное соединение, которое исполняет глубочайшее стремление души к единству. Это благодать слияния. Многие мистики называют её духовным бракосочетанием, вспоминая при этом Песнь Песней, как его наиболее совершенное поэтическое выражение. Это уже не окропляющая благодать, а постоянное единство. В самой чувствительной части души, в её глубочайшем центре, огражденном от всех поверхностных водоворотов, Бог и душа соприсутствуют друг для друга. Слова Павла: “А соединяющийся с Господом есть один дух с Господом” – лучшее и простейшее выражение религиозной жизни, достигшей этой меры полноты. Иоанн в четвертом Евангелии, передавая последние беседы Иисуса с учениками, замечательно описывает эту последнюю стадию: “В тот день узнаете вы, что Я в Отце Моём, и вы во Мне, и Я в вас”. И ещё: “…кто любит Меня, тот соблюдёт слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к Нему и обитель у Него сотворим”.

Можно узнать тайну единения теоретически, извне. А можно жить в ней. Это живой опыт, к которому молчание готовит нас, и к которому ведет до тех пор, пока не одарит нас им еще более щедро.

От молчания к молчанию, “тихие голоса молчания”, как называл их Ганди. Приходит день, когда наше молчание провозглашает громче любых слов, что Бог есть Свет, Любовь и Жизнь.

8. МОЛЧАНИЕ ИИСУСА

В Нагорной проповеди Иисус говорит о множестве путей, которые могут привести верующего к лицемерию. Общее для всех ложных имитаций внутренней жизни то, что они являются внешними проявлениями эгоизма. Мы хотим произвести благоприятное впечатление на окружающих. Мы не заботимся только о Боге. Вот почему Иисус предостерегает нас, говоря о молитве: “И когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою”.1 Это предостережение против лицемерия в молитве.

И сразу же следует положительный совет: “Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно”.

Молитва есть тайна, нечто сокровенное между Богом и душой, движение вовнутрь, уединение, самозабвение. Всё исчезает, кроме несказанного Присутствия.

После наставления следует пример. За исключением 17-й главы из Иоанна, Евангелия никогда не описывают подробности молитвы Иисуса. Встречаются кое-где в ходе повествования краткие упоминания, почти незаметные. Только терпеливому и внимательному читателю позволено увидеть Иисуса за молитвой. Попробуем приблизиться к Иисусу во время его молитвы.

Иисус собирается тайно покинуть Капернаум, где он проповедовал в синагоге. Вечером после захода солнца Он исцелял больных и освобождал одержимых бесами; “А утром встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился.

Сразу после своего первого чуда с хлебами и рыбами “И тот час понудил Иисус учеников своих войти в лодку, и отправиться прежде Его на другой берег, пока Он отпустит народ; И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один”.

Он пробыл там до четвертого часа ночи, что соответствует примерно трем часам утра. Затем Он пошел по воде навстречу ученикам, преодолевавшим на лодке встречный ветер.

Лука так описывает последние дни Иисуса перед Страстями: “Днем Он учил в храме; а ночи выходя проводил на горе, называемой Елеонскою. И весь народ с утра приходил к Нему в храм слушать Его”.

Можно сказать, что внешние действия Иисуса постоянно окутаны Его внутренним молчанием. Сама Его жизнь – это великолепная апология молчания: в течение трех (или по другой версии – двух) лет Он был пророком и целителем, трудился над созданием Царства Божия в мире людей и материи. В течении тридцати предшествующих лет Он хранил молчание.

С какой любовью должны мы всматриваться в молчаливую душу Иисуса, проникаться тайной Его уединённого общения с Богом. Мы можем только угадывать их. размышляя над молитвами, которые Он выразил в словах, чтобы мы могли их использовать – Господню Молитву и Молитву о Единении. Согласно главе 11-й Евангелия от Луки, Иисус учил апостолов Господней Молитве после молчания.

Эти, по сути молчаливые, слова приходят из молчания и ведут в молчание. Все комментарии бедны, недостойны и неадекватны. Все слова Иисуса, порождённые молчанием редкостной глубины и полноты, должны быть услышаны в молчании души. Тогда они откроют Молчание Бога.

9. МОЛЧАНИЕ И ПАЦИФИЗМ

Две тысячи лет Благая Весть не прекращала звучать в ушах людей. И две тысячи лет насилие растёт скачками. Теперь мы достигли атомного века.

Какое же действо мы представили, чтобы спасти человечество от апокалиптических ужасов? Мирное сосуществование. Такое сосуществование, называемое мирным, есть не что иное, как простое решение терпеть существование различных систем. Непонимание остаётся. Обе стороны признают необходимость мелких уступок, но каждый остаётся господином в своём владении. Сила имеет больше прав, чем когда-либо. Мирное сосуществование – это попросту отказ вступать в диалог.

Подобно рабским религиям, основанным на боязни наказания, бывает рабский мир, основанный на равновесии страха. Сегодня человек достаточно умён, чтобы приземлиться на Луне, – но всё ещё слишком неразвит для того, чтобы признать существование другой личности как другой личности. Человек? Создание со сверхразвитым интеллектом, отставшее эмоционально. Нам нужно быть реалистами, чтобы согласиться с этим. Другой существует как другой, только если я могу слушать его, когда он выражает то, что его отличает. Чтобы слышать его, мы должны знать, как хранить молчание. Человек не в состоянии слышать человека, потому что он всё меньше и меньше способен слушать Бога. Свобода слова – священное право, которое отрицалось слишком многими правительствами. Но почему же оно столь неплодотворно в тех странах, где ещё практикуется? Потому что все говорят, и никто не слушает. Каждый индивидуум живёт, как в келье, – в узком мире произносимых им слов. Каждый индивидуум и каждая группа. Слова больше не служат мостами, связывающими одного с другими. Не услышанная речь только усиливает изоляцию и увеличивает языковую неразбериху. Умники этим пользуются. Всё менее и менее полезный слуга, всё более и более орудие пропаганды, речь стала средством выражения для беспокойной совести людей.

Слова надо очистить в искупительном молчании, если им должно нести послание мира. Право говорить требует обязанности слушать. Речь не значит ничего, если нет внимательных душ и молчащих сердец. Молчание – это радушное приятие другого. Слово, рождённое в молчании, должно быть воспринято в молчании.

Сколько пацифистов громко провозглашают свои убеждения? И много ли среди них молчаливых душ, способных слышать Бога и своих братьев? Пацифизм – это всего лишь ещё одна иллюзия, если только он не является, в своём молчании, полной открытостью личности, почтительным вниманием, пониманием, любовью. Ганди научился слушать “свой тихий молчаливый голос”. Мартин Лютер Кинг знал тайну “Силы Любить”.

Позвольте Ганди сказать последнее слово в форме трёх цитат, которые равноценны сколь угодно пространному изложению:

“Молитва составляет сущность религии; поэтому она должна быть сутью жизни человека, ведь ни один человек не может жить без религии”.

“Молитва – это не просьба. Это устремление души. Это ежедневное признание нашей слабости”.

“Лучше вложить сердце в молитву и не найти правильных слов, чем найти правильные слова, но не вложить в них сердца”.